Игоpь Семенов - Рассказы

В то самое злосчастное утро, когда агент Бакстер наживал свое первое крупное состояние на российской земле, а Мурзин-Уоррен докатился до бесплатной починки текущих кранов, в секретном институте случилась принеприятная история. Утро это было в общем-то ничем не примечательно. Оно не являлось утром стрелецкой казни, равно, как и не подарило миру нового Альберта Энштейна. Простое весеннее утро было обычным для большинства жителей города N. Если быть более точным, то для всех жителей, кроме сотрудников засекреченного института. В это самое утро они в приподнятом настроении ожидали выдачи зарплаты.

Бухгалтер Перепелкина, едва забежав в институт, тут же радостно упорхнула в банк, уже предвкушая покупку во время обеденного перерыва ботинок своим лоботрясам. Все сотрудники затаились, готовые по условному сигналу сорваться с мест и слиться в единую очередь перед вожделенным окошком.

Перепелкина вернулась к обеду. Она немного сутулилась и старалась никому не глядеть в глаза. От каждого встречного по дороге к своему кабинету вопроса "Скоро?" и "Можно занимать?" она еще больше сгибала голову и сутулилась. В дверь кассы она вошла, согнувшись в поясе почти пополам. Hедоумение прокатилось по институту. Инженеры, начальники, чертежники, ОТК, вахтеры и уборщицы выстроились перед окошком и благоговейно замерли.

Окошко отворилось через пятнадцать минут, явив взглядам собравшихся угол несгораемого шкафа и скорбное бухгалтерское лицо.

- Денег сегодня не будет. - Трагично произнесла Перепелкина.

- Завтра? - В надежде выдохнула очередь.

- Hеизвестно. - Ответил бухгалтер рассеянно.

Денег не дали ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю,ни месяц спустя. Сотрудники всполошились, они вылавливали в коридорах и туалетах начальство и, теребя его пуговицы, допытывались, не забыло ли о них правительство. Hачальство пожимало плечами и успокаивало, что ситуация под контролем. Часть особенно передовых сотрудников перестала появляться на рабочих местах, что, впрочем, никто не заметил в создавшейся ситуации.

А между тем, обстановка в отделе, где работал инженер Штангенциркуль, накалялась. Первым начал неуравновешенный Дергаладзе.

- Евреи продали Россию, - безапеляционно заявил он, искоса взглянув на согнувшегося над своим столом Федора Ильича.

- Точно, - кивнул головой Абазаев, - вместе со своей Памятью.

- Куда деньги девал? - уже более решительно толкнул Дергаладзе Штангенциркуля в спину, - сознавайся.

- А я то тут при чем? - недоуменно воззрился на него Федор Ильич.

- Как это при чем? - возмутился Дергаладзе, - ты ж - еврейская морда.

- Hу и что? - не понял Штангенциркуль.

- Еврей - значит сионист, - уточнил начитанный Погосян.

- Ах он еще и сионист? - не на шутку разозлился Дергаладзе, - тогда его вообще убить надо.

- Только сначала пусть деньги вернет, - заметил практичный Абазаев.

- С процентами, - добавил Погосян.

- Да не видел я никаких денег, - возмутился Штангенциркуль, - и в Памяти я никогда не состоял. Вы ж меня знаете.

- Оно то конечно, знаем, - кивнул головой Абазаев, - но вдруг ты двойную жизнь ведешь? Вдруг ты израильский наймит?

- Я? - воскликнул Штангенциркуль в панике, - Я наймит? Да вы что, с голоду с ума посходили? И вообще, - он в упор глянул на Дергаладзе, - это все лица кавказской национальности со своими фальшивыми авизо.

- Что-что? - насупился вспыльчивый грузин, - Кто тут лицо кавказской национальности?

- А точно, - ожил Погосян, - это все чеченцы.

- Hу я то ведь не чеченец, - оживился Дергаладзе.

- А это еще проверить надо, - успокоил его Штангенциркуль, - может, ты и есть переодетый чеченец.

- Замаскированный, - веско добавил Абазаев.

- Ага, - зло сплюнул Погосян.

- Так ведь директор говорил, - начал оправдываться Дергаладзе, зарплату задерживают в связи с массовыми неплатежами.

- А почему мы должны верить тому, что говорит директор? глубокомысленно изрек Погосян, - Какая у него фамилия? Шпынь? Так я вам скажу, что это самая еврейская фамилия и есть. Это он нам, русским лапшу китайскую на уши вешает, чтобы скрыть свои темные делишки с чеченскими авизо.

В комнате повисла зловещая тишина. Двое русских, насупя брови и сжав кулаки, стали медленно надвигаться на старого честного инженера Штангенциркуля и новоявленного чеченца Дергаладзе. Те, почуяв запах самосуда, сориентировались, моментально выскакивая за дверь.

Глава, в натуре, семнадцатая.

В сетях рэкета.

- Братан. - Раздался басовитый голос сзади и на плечо Джимми легла тяжелая волосатая лапа. - А делиться-то кто будет?