Мафия свирепствовала. Воспитателям восьмого отряда с трудом удалось удержать детей от спасательной акции. На физрука Геннадия Андреевича сперва никто не обратил внимания. Только Любочка бросила на него зверский взгляд и рявкнула:
- Комарик, по-шел!!
И Гена пошел.
Зрители повскакали. Они орали, били в ладони и прыгали на скамейках. Скромный стеснительный Генаша стал героем дня. Он под музыку метался по сцене, старательно огибая связанную, якобы горько рыдающую Жанночку, задирал ноги выше головы и уклонялся от струй Ванечкиного водяного пистолета. Вода окатывала радостно визжащих зрителей. Генаша перекувыркнулся через голову, три шага прошел на руках и рухнул. Мафия лежала под ним, дрыгая конечностями издыхала в конвульсиях. Музыка стала бравурной. "Букашки и козявки" вылезали из-под скамьи. Развязали Жанночку, и она пала на руки победителю. Физрук прогнулся, но устоял. Зрители засвистели и забились в овациях. Занавес.
Тут-то и влюбилась в Генашу Ирочка.
Страшно подумать, что может успеть натворить влюбленная женщина за какие-то полчаса между ужином и дискотекой, даже если этой женщине пять с половиной лет.
(...)
- А в какое подземелье они проваливаются? - деловито спросила Катька.
- В таинственное.
- Не верю. Вот у Гоголя входит черт - верю.
Девчонки обиженно заверещали, а Максим подмигнул. Замирание сердца было на корню загублено. Кто-то предложил одолжить у Киры гитару.
- В старой часовенке - старенький гробик, - очень душевно пропела Катька. На гитаре она научилась играть недавно, и лучше выходило, когда никто не видел, зато у нее было роскошное сопрано. И это, как утверждал братец, уже много. Особенно теперь, когда у большинства "певцов" - ни слуха, ни голоса. В гробу том - покойничек - серенький лобик.
Крестик сжимает с облупленной краской.
Щурит на свечку тоскливые глазки.
Не обрывая пения, Катька показала, как он это делает, и кто-то тихонько хихикнул.
Песенка оказалась в тему. Катьку слушали. Никто не кривился. Даже пальцы в аккордах путались не слишком. В общем, если писателя из нее не выйдет, без куска хлеба она не останется.
- Рядом с покойником бродит вампирчик,
пада-пада-пададуда,
пьет из бутылочки свежий кефирчик,
пада-пада-пададуда (Тут народ стал улыбаться вовсю),
свежий кефир из бутылочки пьет
и тихую песню поет:
а-а!!
Народ шарахнуло. Даник, который сидел всех ближе, упал с крыльца. Честное слово, Катька плохого ему не желала. Даже совсем наоборот. Просто эта песня поется именно так.
(...)
О появлении призрака первым сообщил малыш из восьмого отряда. "Сообщил", сказано мягко. Это был дурной вопль, перекричавший дискотеку. По рассказам насмерть перепуганной воспитательницы, дитя еще пятнадцать минут билось в истерике, а внятного было - что "там - облако" и "оно смотрит". Добровольцы помчались в это "там": никакое облако никуда не смотрело. Но место за заброшенным корпусом стало вызывать нездоровый интерес.
- Мы должны это расследовать, - сказала Катька. Она как раз заняла очередь к умывальнику. Народ плескался и орал возле него сегодня чуть тише обычного, и уже это одно наводило на кое-какие подозрения.
- Тебе что, хочется поиграть в детектива? - спросил Даник, задумчиво пережимая кран. Струя воды пальнула в стороны, народ отскочил и заругался.
- Хочется, - Катька легкомысленно тряхнула хвостом. - Хочется загадок и приключений. Имею право. Я же не виновата, что родилась в провинции!
- Агата Хичкок!
- Предпочитаю Энид Блайтон. У нее мальчишки воспитанные.
(...)
- Там, - сказал Максим.
Там, где невидная в темноте, убегала под сосны тропинка, примерно на уровне глаз сгустился вязкий белый туман. Он висел, слабо покачиваясь, хотя стояло безветрие, и смотрел. Нет, глаз у тумана не было. Просто возникало ощущение, что нечто вполне материальное подползает по, то есть, над дорожкой и очень интересуется наблюдателями. Катька переглотнула. Она бы заорала очень громко и тоже ринулась наутек, как давешний первоклассник, если бы не куснувший за ухом комар. Катька звонко хлопнула себя по затылку и поняла, что давящий взгляд исчез. И еще поняла, что ладонь Даника до боли сжимает ее запястье. Она выкрутилась, подула на руку и осторожно посмотрела на сосны. Там ничего не было.
(...)
- Нам надо нарисовать тысячу дырбублов.
- Что-о?!..
- Дыр-буб-лов, - внятно повторила Ленка. - Дырок от бублика.
Кира потрясла взлохмаченной головой.
- А зачем?
- А, - сообразила Ленка, - ты же не знаешь. Это валюта такая.
Читать дальше