Исмаил Шихлы - Буйная Кура

Джахандар-ага повернулся на бок. "Да, надо взять из школы Ашрафа. И без того мир не надежен, а тут еще нельзя положиться на собственного сына. А вдруг со мной что случится? Что же будет? Остынет мой очаг? Опустошится мой дом? Прекратится род? Среди всех этих крикливых женщин должен же быть хоть один мужчина, с папахой на голове".

На душе сделалось еще тревожнее, и Джахандар-ага сел на постели. Его мучило какое-то скверное предчувствие. Он с вечера долго не мог уснуть. В полночь на окраине села бесились собаки, спроста ли это? Нет, он не боялся, он знал, что к его дому никто не посмеет подойти. Тогда, когда он средь бела дня убил Аллахяра в его собственном доме, некоторое время гнались за ним, но он достиг берега Куры, и никто не осмелился преследовать его в зарослях. Джахандар-ага нашел удобное место, сделал несколько выстрелов, и этим все кончилось. Преследователи повернули обратно. Джахандар-ага понял, что в том селе нет сильного человека и, значит, опасаться некого. Он спокойно поехал по дну оврага и, переплыв Куру, очутился в лесу. А тут до Гейтепе было рукой подать... Несколько дней просидев дома, он вышел на люди. Везде он искал глазами моллу Садыха. Хотел и с ним свести счеты. А то вдруг нагрянут власти, окружат и арестуют. Или же еще что-нибудь с ним случится... А молла Садых что же? Останется жив-здоров. Или к счастью или к несчастью, в тот день молла не попался на глаза Джахандар-аге. Походив по деревне, он вернулся к себе домой. Он почувствовал, правда, что сельчане смотрят на него не как прежде, а словно осуждают или остерегаются. А что такого он сделал, за что его можно порицать?

После поединка возвратившись домой, Джахандар-ага даже не взглянул на домочадцев. Велел постелить постель и лег. Его трясло, как в лихорадке. Как ни старался, он не мог забыть последние минуты Аллахяра, последний его мертвый остекленевший взгляд. Убив врага, он забыл обо всем и несколько секунд глядел ему в лицо, а этого не надо было бы делать. Жалкий вид убитого запал в душу. Джахандар-ага даже подумал: "А чем же был виноват Аллахяр? Что он мне сделал плохого, что я его убил? Все плохое сделал я сам. Если бы я не похитил его жену, он и не знал бы меня никогда..."

Джахаддар-ага закурил. Повесил на пояс кинжал. Проверил винтовку, зарядил ее и вышел во двор. Было еще темно. Моросил дождь, земля становилась скользкой. На току собирались лужи.

Джахандар-ага вошел под навес, осмотрел коня, которого в последнее время и ночью держал под седлом, проверил кормушку: есть ли ячмень. Пошел к сеновалу. Прохладный ветерок со стороны Куры освежил ему лицо. Брови и ресницы покрылись изморосью. Джахандар-ага, словно человек, намучившийся в жаре, наслаждался прохладой и каплями дождя, омывающими лицо. Вздохнув полной грудью, прислушался к Куре. И понял по гулу, что река вышла из берегов.

Понемногу светало. Обозначились мелкие кусты, серые тропинки к реке. Джахандар-ага словно застыл. Он сидел, держа винтовку на коленях, и смотрел, уставившись на куст крапивы, выросший на крыше соломника. Дождь бусинками висел на ее высоких и сочных стеблях. Рогатая улитка.ползла по ветке куста. Джахандар-ага не любил ничего склизкого и с отвращением отвернулся от улитки. В это время конь под навесом навострил уши и заржал. Джахандар-ага резко повернулся. Он увидел, что глаза коня играют, а грива топорщится. Конь рвался и с тревогой крутился на месте. Джахандар-ага вскочил на ноги и хотел было спуститься с крыши соломника, но у ворот уже раздался чужой голос. Пока люди Джахандар-аги добежали до ворот, двое конных казаков с обнаженными шашками ворвались во двор. Разъяренные псы бросились на них, стараясь стащить с лошадей. Один из казаков зло крикнул Таптыгу:

- Где хозяин?

Тадтыг, не понимая по-русски, пожал плечами. Казак разозлился пуще:

- Зови, пусть идет. Пристав зовет его.

Джахандар-ага понял, что пристав зовет его в ночной час неспроста. Если им удастся, они свяжут его и погонят впереди своих коней. Есть ли больший позор для мужчины? Он вообразил себя идущим перед чужим конем, под обнаженной шашкой. Казак подталкивает его грудью коня или прикладом винтовки. А дыхание коня обжигает ему затылок и спину.

Ну нет же, такому не бывать! Не для того Джахандар-ага носит свою папаху и свое имя. Кровь ударила ему в голову с такой силой и горячей струей, что он пошатнулся. На мгновение мир закружился перед глазами, все поплыло: и Кура, и тот лес, и рассветные тропинки к Куре, а когда все остановилось, во всем мире остались только два казака на лошадях да мушка винтовки. Джахандар-ага нажал на крючок. Почти одновременно раздалось несколько выстрелов. Кони заржали. Оба казака покачнулись в седлах, шашки выпали из их рук. Кони, потерявшие седаков, шарахнулись, выскочили со двора и понеслись к шоссе. Над головой Джахавдар-аги просвистели две пули.