Анатолий Шихов - Вечернее утро

- Неужели не осталось других представителей фауны? Неужели я никогда больше не увижу самую обыкновенную корову?

- Боюсь, что никогда.

- Но совсем недавно я пил какой-то молочный кисель.

- Это не молоко, господин Лев Узлов. Это проделки моего подопечного Добри. Он открыл, что сок одуванчиков целебен, и теперь они пьют сок одуванчиков.

Лев Александрович недоверчиво улыбнулся: где возьмешь столько одуванчиков?

- Кстати, господин Лев Узлов, ваш визит не входил в мои планы;

более того, он стал полнейшей неожиданностью, и я растерялся, забыл предложить вам поесть. Вы хотите есть? У меня должен быть какой-нибудь запас чего-нибудь съедобного.

Космонавт Джефсон опять щелкнул каким-то выключателем и из стены выкатился двухэтажный никелированный столик с пластиковым покрытием. При виде сочного куска жареного мяса у Льва Александровича начались голодные спазмы, и он едва удержался, чтобы не схватить мясо. На нижней полочке блестели изящные вилки и ножи; Лев Александрович аккуратно взял две вилки, вторую подал космонавту Джефсону, который каким-то образом сумел подкатить свое массивное кресло ближе к столику. Льву Александровичу сидеть было негде, пришлось стоять.

- Извините, - сказал космонавт Джефсон, - мой салон не рассчитан на прием гостей, вам придется постоять.

Лев Александрович кивнул, принимая извинения; он вонзил вилку в кусок мяса, выбрав поменьше, откусил чуть-чуть, скрывая голод. Это была печень.

- Да, - сказал космонавт. - Это печень, кажется, форели.

- Очень вкусно. Господин Джефсон, вы говорили, что у них нет никакой промышленности, но я видел телефонные аппараты - как они сумели их сделать?

- У них имеются не только телефонные аппараты, но и стиральные машины и велосипеды. Очень давно в одном из гаремов я видел даже телевизор.

- Телевизор работает? - Наслаждаясь печенью форели, Лев Александрович потерял бдительность, и спохватившись, добавил: - Извините, я увлекся.

- Все эти предметы домашнего обихода - остатки былой роскоши, не больше.

- Но я собственными глазами видел парашютиста, он падал в море.

- Этого не может быть. Вы ошибаетесь, господин Лев Узлов.

- Уверяю вас.

- Если бы над островом пролетел самолет, принадлежащий материку, то в нашей первозданной тишине его услышали бы все. Кроме того, парашютист не может быть абстрактным: он пришел бы знакомиться.

- Он падал в море. Его могли съесть ваши кровожадные рыбы.

- Парашютисты без нужды в море не падают. Но я вам верю и думаю, что этот случай - тоже фокус моего подопечного Добри.

- О ком вы говорите?

- Да есть тут один петушок, - усмехнулся космонавт Джефсон. - Его жены ухаживают за мной. Старость - не радость, господин Лев Узлов. Я уже не в силах ходить, и у меня много проблем с приготовлением пищи, особенно с водой, которую нужно приносить... Мне перестало грозить сумасшествие от одиночества - в одиночестве хорошо думается, а это замечательная работа; напротив, присутствие постороннего меня тяготит, но это не касается вас вы благодарный слушатель и интересный собеседник. Мне грозила голодная смерть, поскольку я слаб от старости, и если бы не Добря и его жены, я давно бы уже умер унизительной смертью в раю под яблоней Адама.

Лев Александрович помолчал, выжидая. Он понял, почему так длинно говорит космонавт Джефсон: соскучился по нормальному человеческому общению; у него накопилось много мыслей, и он должен высказаться.

- Как я уже говорил, - продолжал старый космонавт, - их жизнь коротка, и сложились благоприятные условия для моих опытов. Нужно было помочь им выжить и, занимаясь селекцией, я вывел супермена Добрю. Смею надеяться, от него пойдет нормальный человеческий род.

- А как вы работали? Скрещивали? - спросил Лев Александрович с некоторой брезгливостью.

- Да, разумеется. Выбирал наиболее здоровые пары, а слабые экземпляры выбраковывал.

- Выбраковывали? Выбраковывали людей, которые не годились для ваших экспериментов? Интересно, каким способом?

- Не горячитесь, господин Лев Узлов! - бесцеремонно оборвал негр. - В конце концов вопрос стоял ребром - жить или не жить. Согласитесь, для достижения конкретных результатов были хороши любые средства.

- И потому вы создали резервации, в которых содержите женщин, родивших уродов? Эти люди вычеркнуты из общественной жизни! - позволил себе не согласиться Лев Александрович. - Это безнравственно!

- Господин Лев Узлов! Безнравственно учить нравственности, находясь в гостях! - жестко сказал негр. - Но мы не в гостях, а у себя дома, и к нам пришла беда. В конце концов я заставил их жить! Браки мутантов не случайны, в некотором роде научны - браки, рассчитанные на получение здорового потомства. Разве сама Природа, занимаясь естественным отбором, поступала гуманно? Мы с вами оба продукт экспериментов Природы - так почему же нам с вами не приходит в голову обвинять Природу в безнравственности? Почему мы не предъявляем ей счет? Я пришел в свой храм - со своим уставом и спас человечество от неминуемой гибели. Свою задачу я выполнил и говорю об этом с гордостью. Вы пришли заменить меня; я не тянул вас за язык, вы сами заговорили о нравственности, ну так что же! Проповедуйте! Займитесь их душами! Сделайте так, чтобы ошибки человечества не повторились. Я до сих пор не дал им никакого оружия, и свои мачете они изобрели сами, и этого им достаточно. Вы не знаете, как изобрести порох, - ну и прекрасно. Если вы назвали себя лириком - так будьте им до конца. Научите их любить друг друга, научите сочинять стихи и песни - ваша миссия будет выполнена. До следующего стихийного бедствия человечество прекрасно обойдется без стрельбы по живым мишеням. Пусть занимаются искусствами, которые у нас всегда были на втором плане. В упряжке научно-технического прогресса мы с вами слишком быстро примчались к своему финишу.