Йозеф Шкворецкой - Легенда Эмеке

В тот вечер у нас в номере учитель сказал мне: "Я вижу, ты с бабами не очень умеешь. Разве так с бабой надо? Разговорчиками про господа бога и динозавров?

Так ты, парень, не затянешь ее в постель за эту неделю."

Потом Эмёке рассказывала мне, как это было. Учитель встал рано и ошивался под ее окнами, скалил на них свои желтые зубы - и обратился к ней со своими селадонскимп остротами, как только она появилась в окне, чтобы снять со шнура белые носочки, которые накануне вечером выстирала и повесила сушиться на окно.

Учитель, как гончая, вертелся под окном, и когда она ответила ему вежливо и холодно: Доброе утро, - он предложил: "Не хотите ли с утра немного прочистить легкие, барышня? В лесу сплошной озон!", а она покачала головой и сказала: Нет, - и он ушел один, а потом весь день кружил возле нее, с горящими глазками на похотливом лице, в мозгу его перекатывались те несколько мыслей, на которые он был способен, не мыслей даже, а разговорных схем, и время от времени подходил к ней, вытягивал из себя некоторые и употреблял, но безуспешно, и снова отходил, и снова посверкивал глазками, плотоядно следил за нею издали, обхаживал ее, как взъерошенный петух недостижимую чужую курицу. Она рассказала мне этот свой случай, эту легенду. Как история из календаря, как случаи, которые проститутки якобы поверяют клиентам в доме терпимости; о молодости в благородных домах, об упадке и обнищании, и жалкой продаже собственного тела. Она рассказала, как после войны они остались в Кошице, но отец, мадьярон, представитель режима, чиновник и фашист, был раздавлен, уничтожен, без пенсии, без средств к существованию, слишком старый и больной, уже не пойдешь на дорогу или лес валить, а мать скрюченная, физически работать не заставишь, а она молодая, шестой класс венгерской гимназии, которую закрыли, и тут пришел тот человек, хозяин имения и виноградников, в Братиславе держал отель, богач в свои сорок пять, и она согласилась, чтобы избавить родителей от нищеты или даже голодной смерти и старости в богадельне; он был властный, злой, ограниченный, ни во что не верил, ни в бога, ни в демократию, ни в человеческую справедливость, ни во что, только в себя, и хотел сына для своего имения, отеля и виноградников; у него не было национальиых предрассудков, и ему не мешало, что она венгерка. Но родилась у них дочь, и тогда он от нее ушел, напился до смерти, неделю с нею не разговаривал, потом начал ее даже бить, когда бывал пьян; в усадьбе собиралось шумное общество, приезжали машинами из Братиславы, из Кошиц, из Турчанского Святого Мартина, в его кабинете шли совещания, он стал членом демократической партии; она же обо всем этом не думала, и когда он к ней приходил по ночам, со зловонным дыханием, как из склепа, и вынуждал ее к тому, что для него, видимо, было наслаждением, а для нее только мучением и позором, когда она узнала этого мужчину с бычьей шеей и тяжелым дыханием, познала она и истину, познакомилась с другим, с садовником, потом он умер от туберкулеза; он давал ей книги о путях к Богу, о развитии духовных сил, о вселенской душе и загробной жизни, и она поняла, что все вокруг - только неустанный процесс очищения от скверны, от зла, и что зло - это все материальное, и человек очищается от материи, от тела, от мирского, и его цель - в Духе, даже не столько в нем самом он только стадия, высшая, нежели физическое, но конечная цель - Бог, слияние с Ним, растворение собственного "я" в той бесконечной благодати, из которой бьет ключом божеская любовь и милосердие. Потом она овдовела. После февраля у него отняли отель, затем имение, затем его арестовали, но он бежал, пытался переправиться через Дунай в Австрию, но был убит. Она получила место служащей, научилась бухгалтерии и сейчас - приличный счетовод, живет в Кошице с маленькой дочкой, которую растит одна; она хочет воспитать дочь в правде, которую познала сама.

После она дала мне кое-что из тех книг. Какие-то метапсихологические и богословские еженедельники, там я прочел статью о действии амулетов и о благотворности медного круга: если его носить во время противостояния Марса на голом теле, он предохраняет от ревматизма и хровотечения; и я спросил ее, не странно ли, что люди, столь заботящиеся о духе, в то же время так беспокоятся о теле, ибо три четверти тех богословских предписаний касаются предохранения от болезней; верит ли она всему этому? Она ответила, что на каждой стадии существования нужно следовать законам, которые дал Бог, а законы физического существования требуют заботы о физическом здоровье; что же касается этих предписаний, то я, мол, отрицаю их эффективность, не понимая, ведь я еще несовершенен и уклоняюсь от истины, но все однажды ее познают, ибо Бог - это Милосердие. И при этих словах в глазах ее вспыхнуло такое выражение, такой отблеск тревоги, будто она испугалась, что я хочу у нее что-то отнять, ту ее уверенность, которая в ней сейчас есть и без которой ей не выжить, не снести тягот своего вдовьего существования, тягот смерти и жизни, несчастной и разрушенной, взгляд мучимого лесного звереныша, умоляющего глазами, чтобы человек не мучил его, а отпустил в лесную свободу, чтобы своею волей позволил ему уйти.