Андрей Лебедев - Кедря и Карась

Буксман тогда пучил глазищи, хмурил брови и переходил то на дикий крик, то на змеиный шепот. Тогда Валера отделался, в общемто, легким испугом — за полный беспорядок в бумагах подотвественной части получил выговор. Теперь, через три месяца, состояние пресловутых документов нисколько не улучшилось и за оставшееся до приезда начштаба время, Валера никаким образом не смог бы уже точно установить, где и сколько и в каком состоянии валяется понтонов, копров, крепежа, балок, лебедок и прочего имущества, про которое ему вроде бы по службе положено знать. «Теперь выговором не отделаешься», — подумал про себя Андрейчик, «пахнет служебным несоответствием» решил он и опечалился.

Впрочем, загрустил не один лишь он, капитан Кедря смачно выругался и заявил:

Смоюсь куда-нибудь, пускай меня поищет, мне давно надо на окружные склады, заявку командир неделю как подписал.

А Буксман надолго приезжает, все равно Виктор Петрович, рано или поздно попадешься, — со злорадством в голосе пропел Щербина…

А-а-а, чтоб его! — теперь Валера и Кедря опечалились сообща.

Слышь, карась, в позатом году, когда тебя еще здесь не было, мы с капитаном Синицыным от Буксмана в окно прыгали, — капитан несколько оживился при воспоминании о приключении, но потом снова впал в угрюмость.

Щербина, докурив свою папиросу, встал и степенно удалился с сознанием выполненного дела, посеяв в сердцах офицеров техчасти страх и смятение.

Синицын чертыхаясь полез в шкаф искать какие-то бумаги… Слышь, Кедря, ведь Буксман точно опять спросит, почему тягач 38–40 не списали. Где прошлогодние акты? Давай ищи у себя в столе!

Вот, смотри, карась, какая дрянь ведь получается, этот тягач — одна рама от него осталась, на кирпичах в парке, а бригадная автослужба второй год бумаги на списание не берет — срок не вышел. И этот Буксман, сука, все отлично понимает, а спросит — почему машина из парка не выходит? Расстрельное дело, Виктор Петрович, ожил вдруг прапорщик Чернов.

По закону тягач должен быть либо списан, либо по графику ремонта быть в ремзоне, либо выходить по тревоге в исправном состоянии, он же у вас по табелю числится как исправный, а ни кабины, ни колес, ни мотора уже год как нет. Будь завтра война, вас с Синицыным расстреляют — минорно закончил прапорщик свой монолог…

Да будь завтра война, — отозвался из шкафа Синицын, — будь завтра война, нас всех к стенке поставят, хуже 41-го года будет. У нас с тобой, Виктор Петрович, при коэффициенте технической готовности ноль девять, пол парка по тревоге из ворот не выйдет…

А те, что выйдут, через десять километров встанут и развалятся, — подхватил Валера.

Ты, карась, тут нам не бухти. Ты лучше свои понтоны иди посчитай, — огрызнулся Кедря.

При упоминании о понтонах, Валера вновь погрузился в меланхолию… Кедря, смотри что я нашел! — радостно вдруг воскликнул из шкафа капитан Синицын… Прошлогодняя справка по КТГ, развернутая по всем ротам, очень подробная, тебе надо ведь!!

— Она ж секретная, какого хрена она там валялась

Точно так и с грифом и за номером…

Слушай, Синицын… — Кедря вдруг оцепенел лицом и корпусом, как охотничья собака, учуяв добычу,

… давай ее сюда. Скорее! Сейчас мы этому Щербине усы-то пообкрутим, что б ему!

Чернов, Синицын и Андрейчик с удивлением посмотрели на Кедрю

— Андрэйчик, карась разэдакий, красный карандаш давай мне, живо!

Заинтригованные ожиданием чего-то необычного, обитатели батальонной тех части сгрудились вокруг Кедриного стола, пытаясь угадать смысл и причину оживления пожилого капитана, ему крайне несвойственного. Андрейчик интуитивно почувствовал, что скука обыденной штабной жизни сейчас развеется нарушаемая каким-то экстраординарным событием, связанным с этой секретной бумажкой.

Немного поколдовав и несколько раз примерясь эдак и так, Кедря вдруг решительно начертал красным карандашом поперек уже начавшей желтеть и блекнуть справки. Все склонились через плечи капитана, стараясь прочесть. Склонился и Валерий, и прочтя, мгновенно понял блестящий замысел Виктора Петровича. Поперек секретной справки торчком стояла жирная надпись кричащим красным карандашом: «Тов. Щербина! Это таким образом во вверенной вам секретной части организованы учет хранение материалов служебного пользования?!»

Закорюка похоже получилась, точно как Руденко подписывает, добрительно усмехнулся Синицын.

Теперь, как передать ему? — в задумчивом возбуждении спросил Кедря.