Андрей Лебедев - Журналистское расследование

А потому, что капитализм! А потому, что если не ты, то тебя кинут. Или под крышу возьмут.

— Совсем ахуэл парен, сказал Кильдыбаев, дочитав статью и протягивая ее Мирзаяну. — Культур-мультур у него сафсем нету, с укоризной отвечал Мирзаян. Через пару недель паштетов упал пъяный с лестницы и сломал два ребра. Добкин пустил по редакции слух, будто бы это дело длинных рук Дурбанка. Раиса Соломоновна и Наташа Машная ездили к Паштетову в больницу, и Наташа по этому случаю одела не рваные колготки.

РАЗГОВОР В КАФЕТЕРИИ

В гонорарный день Добкин взял в кафетерии рюмку загадочного напитка, который буфетчица Ася настойчиво выдавала за азербайджанский коньяк, взял бутерброд со шпротой и так как ему был нужен собеседник, а выбирать было не из кого, подсел к ни хера не соображающему Сан Санычу Бухих, который с открытыми глазами спал сидя за столиком притворяясь, будто читает американский экономический журнал. Для зачину разговора Добкин первым делом громко кашлянул, от чего Сан Саныч проснулся и с испугу принялся приносить извинения на всех известных ему иностранных языках. — А что, Сан Саныч, скажите ка мне, что по вашему значит самоцензура, спросил Добкин нагло улыбаясь. — Мнэ-э-э, Самоцензура, это молодой человек что то навроде инстинкта самосохранения — Ну а коли инстинкты ослаблены? спросил Добкин, пальцем гоняя по столу непослушно сбежавшую с бутерброда шпротину — А коли ослаблены, Сан Саныч задумавшись пошамкал губами — Коли ослаблены, съедят… Я вот сорок пять лет в газете работаю. и точно знаю, нельзя без нее, без самоцензуры Добкин пальцами закинул в рот беглянку — шпротину и потрепав Сан Саныча по щеке сказал — А я дольше вашего работать собираюсь, так вот…

ПРОКОЛ

Во вторник Добкин притаранил материал. Как обычно нагло, не снимая шапки и пальто он ввалился к Иванову в кабинет, запанибрата бросив что то вроде «привет начальству», шлепнулся на стул подле редакторского стола и прямо поверх директивы генерального, которую главный в этот момент внимательно изучал, швырнул под нос Иванову свою полиэтиленовую папочку.? Что это, спросил Иванов, поднимая глаза на небритого и дурно пахнувшего Добкина.? Материал принес, что вы заказывали, — ответил Добкин самодовольно улыбаясь? Скандальный? — с надеждой спросил Иванов? Скандальней не бывает? А с достоверностью как? Добкин на это посмотрел на Иванова с укоризной и сделав характерное движение большим пальцем по верхнему ряду зубов, сказал, — Бля буду! Материал горящим порядком бухнули в набор. А на следующий день разразился скандал. В пол — двенадцатого секретарша генерального с какой то не предвещающей ничего хорошего таинственностью пригласила Иванова в кабинет. Не хорошие предчувствия не обманули. Матвей Геннадиевич сидел с крайне хмурым лицом и не добро пялился в свежий номер газеты, лежащей на его столе.? Что вы там за херню такую написали, загремел он не поднимая глаз? Смотря что вы имеете в виду, газета большая, — дипломатично ответил Иванов? Я, бля не про всю газету тебя спрашиваю, я про те материалы что твои гениальные Добкины — Жопкины делают… Иванов что то заблеял в ответ, но Матвея вдруг прорвало,? Да я тебя с твоим Добкиным и вашим сраным материалом не только на улицу выброшу, я вам обоим такой счетчик включу. что вы со мной никогда в жизни не расплатитесь. что вы не только свои квартиры продадите, вы бля хаты мамашины и папашины продадите что бы со мной только рассчитаться… Иванов вдруг подумал, что даже работая в райкоме, такого страха знавать ему еще не приходилось. В райкоме то что? В крайнем случае — партбилет на стол… А тут — вот оно… Капитализм! Эвон!? А что такое, Матвей Геннадиевич, попытавшись изобразить на лице любезно озабоченное выражение, спросил Иванов? А то что твой Добкин разоблачение журналистское сделал меня и моих корешей хороших.? Это как так?? А так, что не знаю, где он этот материал надыбал, но фирма про которую он написал — это наша дочерняя фирма.? Так он не знал…? Кабы знал, мы бы его закопали, а так только на счетчик поставим? А меня, — с дрожью в голосе спросил Иванов? А тебя…пока не будем. Живи, пока. Иванов выходил из кабинета задом отвешивая с каждым шагом поясные поклоны. Лицо его при этом выражало преданную скорбь вместе с непринужденной озабоченностью.

РОКИРОВКА

Иванов пригласил Паштетова «зайти по старой памяти в редакцию», позвонив на Сашин пейджер. Причем сообщение было составлено в высшей степени учтиво и изобиловало самыми жонтийными оборотами. Не то что бы Паштетов был начисто лишен чувства гордости, что бы сразу после бесславного увольнения по первому свистку придти к своему бывшему начальнику. Не последнюю роль здесь сыграло сашино любопытство. И оно было вознаграждено.