Василий Шукшин: Брат мой

-- Остановите его, он же захлебнется! -- вырвалось у де-вушки. (Девушка еще и в штанах, черт бы их побрал с этими штанами. Моду взяли!)

-- Здешний, наверно.

-- По-моему, он к своим тридцати шести добавил еще сорок градусов.

Сенька взмахнул руками, крикнул:

-- Эх, роднуля! -- И нырнул в "набежавшую волну". И поплыл. Плыл саженками, красиво, пожалуй, слишком красиво -- нерасчетливо. Плыл и плыл, орал, когда на него катилась волна:

-- Давай!

Подныривал под волну, выскакивал и опять орал:

-- Хорошо! Давай еще!..

-- Сибиряк, -- сказали на берегу -- Все нипочем.

-- Верных семьдесят шесть градусов.

-- ...авай! -- орал Сеня. -- Роднуля!

Но тут "роднуля" подмахнула высокую крутую волну... Сеня хлебнул раз, другой, закашлялся... А "роднуля" все накатывала, все била наглеца. Сеня закрутился на месте, стараясь высунуть голову повыше. "Роднуля" била и била его хо-лодными мягкими лапами, толкала вглубь...

-- ...сы-ы! -- донеслось на берег. -- Тру-у-сы спали-и!.. Тону!

Очкарики заволновались.

-- Он серьезно, что ли?

-- Он же тонет, ребята!

-- Э-эй! Ты серьезно, что ли?!

-- Да серьезно, какого черта!..

-- ...у-у -- орал Сенька. Он серьезно тонул. Видно было, как он опять хлебнул... Скрылся под водой, но опять выка-рабкался. Но больше уже не орал.

-- Лодку! Лодку!.. -- забегали на берегу. -- Эй, держись!

Побежали к лодке, что лежала метрах в ста отсюда и дале-ко от воды. Но кто-то разглядел:

-- Она примкнута к коряге.

-- Черт, утонет ведь! Еще хлебнет пару раз...

-- Ребята, ну что же вы?! -- чуть не плакала девушка в штанишках.

Голова Сеньки поплавком качалась в волнах, скрывалась из виду; опять появлялась... И руками он теперь взмахивал реже.

-- Ребята, ну что вы?!

Двое очкариков начали торопливо сбрасывать с себя одежду. Вот скинул один, прыгнул в воду, ойкнул и сильно погреб к Сеньке. И второй прыгнул в воду и стал догонять первого.

-- Эй, держись! Держи-ись! -- кричала девушка и махала зачем-то руками. -- Ребята, они успеют?

-- Успеют.

-- Вот фраер-то!..

-- Зачем он полез-то!

-- Семьдесят шесть градусов, Николай верно говорил.

-- Трепач-то!.. Хоть бы успели.

-- Мне эти сильные!.. Сибиряки. Куда полез? Зачем?

-- Ребята, успеют или нет? Где он, ребята?!

Ребята только-только успели: поймали Сеню за волосы и погребли к берегу.

Сеня наглотался изрядно. Очкарики начали делать ему искусственное дыхание по всем правилам где-то когда-то ус-военной науки спасения утопающих: подложили Сене под поясницу кругляш, болтали бесчувственными Сениными руками, давили на живот... Сеня был без трусов, девушка изда-ли спрашивала, отвернувшись от компании:

-- Ребята, вам теперь медали дадут, да?

Те, что возились с Сеней, захихикали.

-- Ирочка, без трусов не считается.

-- Как не считается?

-- Если вытащили утопающего, но он без трусов, то не считается, что спасли. Надо достать трусы, тогда дадут ме-даль.

-- Ира, иди подержи голову.

-- Да ну, какие-то!..

Сеня стал подавать признаки жизни. Открыл глаза, замы-чал... Потом его стало рвать водой и корежить. Рвало долго. Сеня устал. Закрыл глаза. Потом вдруг -- то ли вспомнил, то ли почувствовал, что он без трусов, -- вскочил, схватился... там, где носят трусы... Очкарики засмеялись. Сеня -- бегом по камням, прикрывая руками стыд, -- добежал к своей одежде, схватил, еще три-четыре прыжка -- и он скрылся в кустах. И больше не появлялся.

-- Вот теперь и выпить полагается!

-- Зря он сбежал! -- сокрушались. -- Лютенко нахмурит-ся: "В честь чего выпивка?" -- "Спасли утопающего". Не по-верит. Скажет, выдумали. Ира, подтвердишь?

-- Если вам не полагаются медали, то и выпивка не пола-гается. Я против.

Сеня между тем пришел в магазин. Продавщица была молодая. Сеня оглянулся, спросил продавщицу негромко:

-- Здесь бумажник никто не находил?

-- Какой бумажник?

-- Кожаный... в нем пятнадцать отделений.

-- Твой, что ли?

-- Не имеет значения. Никто не поднимал?

-- Нет. А что там было?

-- Деньги.

-- Твои, что ли?

-- Не имеет значения.

-- Много денег?

-- Три тысячи.

-- Новых?!

-- Новых... Новеньких. Никто не поднимал?

Тут только сообразила продавщица, что Сеня ее разыгры-вает.

-- Господи!.. Сенька, заикой сделаешь так. Да ведь как серьезно, черт такой! Ты хоть раз в глаза видел такие деньги?

Сеня криво улыбнулся.

-- Хочешь, я тебе сейчас... Ну ладно. Замнем для ясности. Дай бутылку. -- Сеню всего трясло -- замерз.

-- Чего "я сейчас"?

-- Ладно, ладно. Давай бутылку и помалкивай. Я про деньги не спрашивал.

-- Женился бы ты, чудак-человек, -- с искренним сочув-ствием сказала продавщица. -- Женишься -- заботы пойдут, некогда выдумывать-то будет что попало...