Василий Шукшин: Брат мой

-- А где достал?

-- Тайна, папаша, покрытая мраком.

-- Трепло.

-- Там больше все равно нету.

...Сидели, курили.

Мимо, по тракту шли и шли машины, груженные хлебом.

Навстречу ехали пустые. А когда машин не было, слышно было, как в сухом теплом воздухе стрекочут кузнечики и за-ливаются вверху невидимые жаворонки.

Поле за трактом было уже убрано; земля отдыхала от гула машин и тучной ноши своей -- хлеба. Только одинокие све-жие скирды соломы золотились под солнцем.

Парни смотрели вдаль, думая каждый о своем.

-- По двадцать семь на круг выходит, -- сказал Мико-ла. -- Такой -даже у нас редко бывал.

Сеня взял с земли какой-то плоский предмет, обернутый тряпкой... Развернул тряпку, показал -- патефонная плас-тинка.

-- В районе купил. -- Сеня прищурил глаза, прочитал: -- Рада Волшанинова. "Уйди". "Когда душа полна" -- в скобках. Нет, вот эта: "Не уезжай ты, мой голубчик". Тоже Рада. Братке везу, пусть послушает. Тонкий намек...

Микола глянул на Сеню... Поднялся, задавил каблуком окурок.

-- Нужны ему твои... голубчики, как собаке пятая нога.

-- Ничего говорить не буду, заведу молчком и сяду. Вот поет, слушай... Я давеча в раймаге чуть не заплакал. Давай за-бросим к тебе мотоцикл, а то я тут ночевать буду. Бери его... -- Сеня завернул пластинку, взял коленчатый вал и понес в кабину.

Микола повел мотоцикл к задку кузова.

Вместе забросили мотоцикл в кузов.

Поехали.

Сеня положил пластинку в багажничек. Вал держал в руках, как ребенка.

Некоторое время молчали.

Иван курил, сидя на кровати.

Валя подошла к нему.

-- Встань-ка, я застелю.

Иван поднялся... Оказались друг против друга. Близко. Иван засмотрелся в ее чистые, чуть строгие от смущения глаза...

-- Сватать меня вчера приходили, -- тихо сказала Валя.

Иван молчал.

-- Что же не спросишь -- кто?

-- Я догадываюсь.

-- Ну? -- требовательно и нетерпеливо спросила она.

-- Что?

-- Что же не спросишь, чем кончилось-то? Сватовство-то.

-- Я знаю.

-- Господи!.. Все-то он знает. Какой ведь еще... Чем?

-- Отказом.

-- Отказом... Легко сказать: мне их жалко обоих. Сеньку даже жальчее.

Помолчали.

-- Почему ж ты молчишь-то как каменный?

-- Потому что мне тоже жалко.

-- А меня так вот никому не жалко!.. Или ты это -- из жа-лости?

Иван повернул ее лицом к себе.

Валя быстро смахнула ладошкой слезу.

-- Господи... так скоро и такой дорогой стал. -- Валя сняла у него с подбородка табачинку, прижалась горячей ла-дошкой к заросшей щеке, погладила. -- Колючий...

Иван обнял ее, прижал к груди. Долго стояли так.

-- Валя, Валя... Мне кажется, я сумку отнимаю у нищего на дороге.

-- Ты про Сеню?

-- Про Сеню и про...

-- Ну а что же мне-то делать, Ваня, голубчик? Мне ведь тоже любить охота. Кто же любить не хочет?

-- Все хотят, -- согласился Иван.

-- Если бы я пожила-пожила да снова родилась -- тогда можно и так как-нибудь. А снова-то не родишься.

-- Тоже верно. Все понимаешь.

-- Господи, я вообще все понимаю! Мне, дуре, надо было мужиком родиться, а я вот...

-- Не жалей.

-- Как не жалеть! Были бы у нас права одинаковые с вами, а то...

-- Что?

-- Вам все можно, а наше дело -- сиди скромничай.

-- Что -- "все"-то?

-- Да все! Захотел парень подойти к девке -- подходит. Захотел жениться -- идет сватает. А тут сиди выжидай...

Иван крепко поцеловал ее.

-- Чего глаза-то закрыла?

-- Совестно... И хорошо. Как с обрыва шагнула: дума-ла -- разобьюсь, а взяла -- полетела. Как сон какой...

Иван поцеловал ее в закрытые глаза.

-- Теперь смотри...

Когда он ее целовал, вошел Сеня... Мгновение стоял, по-раженный увиденным, потом повернулся и хотел выйти не-замеченным. Но споткнулся о порог... В этот момент его уви-дел Иван. Валя ничего не видела, не слышала. Открыла гла-за, счастливая, и ее удивило, как изменился в лице Иван.

-- Ты что?

Иван прижал ее, погладил по голове.

-- Ничего. Ничего.

-- Ты как-то изменился...

-- Ничего, ничего. Так.

Сеня загремел в сенях, закашлял.

-- Сеня идет.

Валя отошла к столу, принялась готовить.

-- Как раз к ухе-то. Он ее любит. Сейчас -- страда, неког-да, а то все время на речке пропадает.

Вошел Сеня. Улыбчивый.

-- Привет!

-- Здравствуй, Сеня! Как раз ты к ухе своей любимой по-доспел.

-- Так я ведь... Где только не подоспею! -- Сеня мельком глянул на Ивана, проверяя: видел тот его, как он выходил из избы? Иван ничем себя не выдал -- сидел как всегда спокойный. Он боролся с собой как мог -- горько было. -- Ходил удить?

-- Посидел маленько. Плохо клюет.

-- Э-э, это уметь надо! Мы вот с дядей Емельяном всегда ходим и сидим на одном месте -- он нарочно подсажива-ется... И что ты думаешь? Я не успеваю дергать, а он только матерится. А я и сам не знаю, как у меня получается. Иной раз и не хочешь, а смотришь -- клюет.