В Ситников - О Боге, смерти и любви

Подхожу к краю сознания. Улыбаюсь...

Без мысли, без чувства, без нас всех, просто отталкиваюсь и лечу вниз, туда, где стал счастливым.

Так незаметно очутился на смотровой. Обожаю вид на Москву. Я урбанист. Город для меня наполнен смыслом, своей жизнью, тем, что меня привлекает и ведет за собой. Кортасара влек Париж, меня город внизу. Мир улочек, проспектов, открытый каждому.

От домов из камня поднимаю глаза к небу.

Часто представляю, когда наблюдаю за облаками, что предо мною горы. Здесь в Москве, на равнине, вдруг, внезапно, рождается другая Вселенная. И словно житель Женевы мечтаешь завтра, в воскресенье, отправиться путешествовать по скалам, горным водопадам, бурным речным потокам.

Мой взгляд остановился на рожденной криком стене, которая чуть было не убила меня.

- Странно, - голос прозвучал в пустоте окружающего, отбился от застывших людей бильярдным мячом. Я присмотрелся к тому невиданному, от чего убежал. О чем пока удавалось не думать, хотя сколько времени прошло не знал, потерял это чувство.

"Да это же..." - я не закончил мысленно произносимую фразу.

Передо мной, на той стене, раскрылась картина, которую я увидел через смотровую дырку у аудитории. Группа Ингушки. Даже ее можно было различить. Кадрами картина повторялась по всей поверхности стены, уходя вместе с ней в глубь и в высь.

Опять появился страх и услышал тот же грохот. Свист, шум, что-то приближалось, опять материализованный крик. Но где, я не видел откуда. Отошел от мраморного парапета, стал оглядываться по сторонам. Дрожь, которую ощутил на своей коже, переросла в трепетание земли под ногами. Увидел. Стена прошла сквозь первую и отрезала собою от меня город. Еще одна появилась позади, и от содроганий почвы меня кинуло на землю. Третья прошла опять в нескольких метрах от меня, тем самым зачеркнув путь, которым пришел на вершину Воробьевых гор.

Очнулся от того, что ощутил соленый привкус крови на губах. Голова ударилась о парапет, наверное, рассек себе висок. Напрягаю кисти. Все в порядке. Пододвигаю ноги. Одна отозвалась ноющей болью. Скорее всего подвернул, когда в падении пытался уцепиться за что-нибудь.

"Почему люди не падают? Почему эти стены не приносят разрушения всему вокруг? Только мне?"

Достаю платок и вытираю кровь с лица. Струйка тоненькая, но, все равно, не приятно. Поднимаю голову в сторону города... Передо мной лифт, полуоткрывшиеся дверцы кабинки лифта на стене. Кадр за кадром. Три стены пересеклись.

Собрался с силами. Нужно посмотреть, что же на той, последней стене.

Нет, не могу разглядеть.

"Черт бы меня побрал! Да это же все так, как... О боже!" - и я быстрым шагом направился к главному зданию Университета, гонимый невероятными цветами параллельно существующей мне стены.

"Прогулки по застывшему городу в секунде бесконечности. Мир передо мной, тот, что оставил, что вижу в отражениях, в стенах (но это не стены, это лучи, бесконечности), лишь пики проявления бесконечностей. Каждый виток времени в нашем проявлении, в мире людей, - это верхушка, шапка бесконечных бесконечностей," - захлебываюсь от потока мыслей и ощущения познания. - "И только за счет своей наивысшей концентрации мы не проваливаемся в мириады бесконечностей, хотя случается и... В общем то, что со мной. Только тогда в бытии среди застывшей жизни, моей реальности можно найти себя. Стены, которые оградили меня, - это я. Это то, что я осмыслил, то, что я подумал, то, о чем я постоянно думаю. В этом остановившемся мире я не подвергнут влиянию постоянно сменяющих друг друга различных по своей сути и содержанию бесконечностей. Ты один и ты един. Здесь только в моих руках судьба, только в моих желаниях моя суть, личность, если она есть. Самое ужасное, когда бесконечности начинают пересекаться. Они пересекаются и в моей бывшей реальности, но там это происходит единожды, и исчезает с наивысшей степенью необходимости, здесь это не так. Миры эти в своей сущности очень тонкие материи, они, раз пересекшись, оставляют след, то, что доставило мне несколько неприятностей. Они, эти бесконечные миры ежесекундного, ежемгновенного проявления исходят из единого источника, посылаемые с невероятной, непонятной последовательностью, понятия направления или устремления в нашем понимании здесь нет. Пространство этих подпространств суть ничто. Да, но я не могу так уверенно утверждать ни о чем здесь, хотя с появлением меня, без сомнения этот мир приобрел осмысленные очертания, поскольку мое появление предало ему смысл, некоторую объяснительную сущность."