Сергей Сиверин - Небо России

- Не плачь, девчонка, пройдут дожди.

Солдат вернется, ты только жди...

Офицерские глотки подняли стаю ворон из соседнего леса. Птицы, любящие свалки и воинские части, каркая и крича пронеслись над певцами. Люди и вороны кричали одновременно, но голоса их были похожи, и не могло человеческое ухо определить, кто есть кто. Позади нас тоже горланила толпа и вместе с ней к нам в тыл зашел "черный барон". Ни от чего так не устает человек, как от на чальствующей глупости. День всеобщей глупости нарекли днем части. Именно тог да мы стали не просто толпой, живущей в лесу, мы стали толпой пронумерован ной. Номера эти не приводятся, потому что являются государственной тайной. После пятичасового строевого смотра четвертый кирко-мотыжный батальон чурбаш но-бордюрной бригады рассыпался по палаткам и провалился в глубокий сон, не снимая ни сапог, ни портупей. Только вечером выгнал желудок певцов из палаток в столовую. Наши желудки в первые дни не требовали лагерной баланды. Слишком жива была еще память о материнских пирогах. В соседней палатке меня приветс твовали два ленинградца и начальник ГСМ, который был из Калининграда. Паучьи лапы воинского призыва с каждым днем все больше и больше расползались по стране. Там же я познакомился с нашим замполитом. Низкий человек с маленькой круглой головкой по фамилии Манкин стоял у входа в палатку с толстой тетрадью в руках.

Майор Манкин ходил по лагерю и записывал биографии двухгодичников, а наив ные новоиспеченные офицеры сами их рассказывали, зачастую говоря совершенно интимные вещи. Записывал он туда и жалобы, и предложения, и просьбы. Просили доброго майора достать лекарств, которых нет в продаже, а майор все писал и писал. Попросил и я добрую душу достать мне лекарства от окопного "педикюра" - это когда грибок ухаживает за ногтевыми пластинками. Но добрая душа сунула эту толстую тетрадь в одну из холодных ночей в печь, и вместе с дымом подня лись в звездное небо России и наши жалобы, и наши просьбы.

Из беседы с Манкиным я узнал, что один из ленинградцев - конструктор женс кой обуви, другой - работник исследовательского института, и только Борис был моим коллегой. Он был инженер-строитель с маленькой приставкой "судо". Сло вом, все мы были дюжиной крутых спецов по дорогам, не говоря уже о кадровых спецах, которые собрались тогда в ленинской комнате на очередное офицерское совещание. В палатку заглянул посыльный и, пригласив нас на совещание, прер вал рассказ Бориса о судьбе королевского замка в Кенигсберге.

На совещании присутствовали все офицеры и прапорщики, кому пришлось пройти Каунасскую пересылку. Я сел на последнюю скамью вместе с Андрусом. Под орга низационную болтавню комбата Андрус представил мне всех двухгодюшников. Они внимательно слушали полковника, только дятел на сосне долбил шишки, не обра щая внимания на оратора.

Ромас внимательно прислушивался к дятлу и одновременно готовил каверзный вопрос. Комбат закончил свой монотонный доклад.

- Когда и куда мы будем выброшены? - спросил Ромас. Комбат подошел к карте и ткнул пальцем в Европейскую часть, при этом мясистый палец накрыл одну из Российских областей. В том, что комбат не промахнулся, никто не сомневался.

- Наша часть должна была начать переброску 28 июня, но в связи с тем, что в Москве начинается 19 партийная конференция, получен приказ о прекращении переброски войск. Личному составу необходимо будет изучить материалы партий ной конференции. Переброска будет совершена в начале июля, - доложил зампо лит. На этом совещание закончилось. Более полусотни офицеров и прапорщиков направились в палатки готовиться к партийной конференции.

-3

Время неумолимо движется к крупным событиям мировой истории. Для нас наз наченный день и час грянул в лесах под Ковно.

"Товарищи делегаты! Как углубить и сделать необратимой революционную пе рестройку, которая по инициативе и под руководством партии развернулась в на шей стране, - вот коренной вопрос, стоящий перед нами...

Мы видим, как воспрянуло общество. Многообразнее, интереснее стала духов ная жизнь страны."

После этой фразы закрутились бритые головы сидящих на скамейках солдат. Заблестели их грустные глаза. Именно после этой фразы они стали смотреть на свою жизнь иначе - ведь она у них стала многообразнее, интереснее и богаче. И рад был каждый солдат и офицер, что в "борьбе с догматизмом возрождается творческое начало научного, гуманного социализма". Маленький "Рекорд", стоя щий под сосной "ЧИМКЕНТ" телевещал удивительные вещи.