Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Вслед за выходом Михаила Ивановича вошла княжна своей тяжелой, ступая на всю ногу, походкой. Она, как и каждый день это делала, прежде чем взяться за замок двери кабинета, перекрестилась и прочла молитву о том, чтобы свиданье этого дня было благополучно.

Князь сидел всё в том же положении, вертя табакерку, и настолько в хорошем духе, в котором он мог быть по своему характеру.

Он по привычке оглянул княжну так же, как он оглянул и официантов, перекрестил и дал поцеловать руку и ласково потрепал по щеке. [358] Зач.: — Андрей нынче будет, — сказал он, <���Через полчаса> Ровно в 12 все вышли к завтраку.

— Я нынче жду князя [359] Зачеркнуто: Василья Андрея, — сказал князь, чуть улыбаясь. Как у всех людей строгих, улыбка его была особенно ценна и ласкова. [360] Зач.: Он — сватом.

Княжна молчала и хотела быть весела, повинуясь отцу, но не могла, так, видимо, она привыкла бояться и грустить. [361] Зач.: Как сватом, mon père [батюшка]? — Сватом! Он знает, что ты богата. Ему на руку. Ежели сын такая же дрянь, как отец был, то этому не бывать. Отчегож, посмотрим. — Он встал. — Ну, иди, я выйду.

— Ты как будто не рада?

— Ах, я очень рада, mon père.

— Ну то то. — Князь встал и медленно понес себя из кабинета в столовую.

Столовая была обширная, светлая комната с итальянскими окнами, с расписным потолком и дубовыми столами, с шкафами. На двух концах ее висели: портрет во весь рост владетельного князя, от которого вели свой род Волконские, в резной золотой раме, и родословное дерево в такой же массивной и с иголочки новой золотой раме.

Всё, от стен дома, толщиною в два аршина, до ножек стульев и замков шкафов было чисто, [362] Зач.: тяжело и отчетливо и прихотливо. Было накрыто на три прибора и [363] Сверху строки рукою Толстого написано: два три официанта [364] Зач.: в <���чулках и башмаках> кафтанах стояли за стульями, каждый держась за спинку трех стульев. Дворецкой стоял у буфета и поглядывал на дверь, ведущую из кабинета.

<���Только на флигель управляющего, согнанного день тому назад, он посмотрел долго и пристально и заметив, что флигель еще был обитаем, он нахмурился и махнул к себе нового управляющего, в почтительном отдалении ходившего за ним.

— Ну что у тебя? Пашут кажется? — сказал он, [365] Зач.: толстому управляющему не приступая прямо к интересовавшему его предмету.

— Под озимый, ваше сиятельство!

— Гм... — и князь прошел дальше. Управляющий без шапки шел сзади, ожидая еще слова.

— Як Хыр,— сказал князь, не договаривая. Як Хыр значило Яков Харламов.

— Чего изволите ваше сиятельство? — отвечал управляющий, изгибаясь и подскакивая.

— Рекрут назначил?

— Назначены ваше сиятельство. Не угодно ли вашему сиятельству списочек? — сказал управляющий.

— А где «тот»? — вдруг спросил князь. — Надеюсь, что исчез?..

Михаил Иванов был сосед, мелкопоместный дворянин, пехотный поручик [366] Зачеркнуто: Иван Васильев Пухлов, управлявший до третьего дня имением князя и прогнанный им за оказавшийся обман в покупке печных заслонок и вьюшек.

Яков Харлампыч, видимо, смутился при этом вопросе. Ему вчера вечером было сказано, чтоб духу его не было, а прогнанный управляющий еще теперь был на дворне и укладывался.

Яков Харлампыч, бывший земской, был главной причиной смены управляющего. Как всегда бывает в подобных случаях, как только управляющий был прогнан, бесчисленное количество совершенных им злоупотреблений были открыты князю. Но князь, любивший знать все подробности, выслушав все пересказы Якова Харлампыча о том, как он господское добро таскал и передавал своим любовницам, и о том, сколько и кто его любовницы, и о том, как он скакал в отсутствии князя в его возке и на его лошадях, князь, выслушав всё это, сказал вчера Якову Харлампычу молчать.

— Ты знаешь, я сплетен не люблю. Чтоб его не было духа завтра. Слышишь?

— Хотели уехать ваше сиятельство, да что то еще, — отвечал робко Яков Харлампыч, — хотели вашего сиятельства милости просить о чем то.

Князь нахмурился и оглянулся в раздумьи. В это время по дорожке показалась изгибающаяся, с снятой шапкой, фигура прогнанного управляющего, который хотя и, видимо, старался в угождение князю принять испуганный, робкий и униженный вид, невольно шел смело и решительно по направлению к князю.

Пухлов был человек невысокой и не красивый, но видимо твердый. Он изгибался и неестественно, несвойственно своей природе, покорно улыбался, вследствие чего эта улыбка казалась особенна неприятной.