Алексей Смирнов: Мавзолей

Олаф, конечно, отсутствовал не минуту, а гораздо дольше. Мы бы встревожились и пошли ему на выручку, если б не различали смутно в открывшемся проёме коленопреклонённую фигуру возле едва различимого саркофага. Наш друг был неподвижен и, насколько я его знал, что-то вымаливал у Наследника. Наконец, Олаф поднялся и вышел, медленно пятясь. Лицо его выглядело обеспокоенным.

"Ну?" - спросили мы одновременно, и Олаф вяло проговорил:

"Не знаю я".

Тут моментально, словно меня озарило, я понял, в чём дело, и вместе со мной понял Илларион, но что-то своё. Он иронически хмыкнул и сказал:

"Пойдём посмотрим. Нам нечего бояться".

Я, не в силах чётко сформулировать мысль, нутром понимал, что он прав. Мы вошли, и Олаф к нам присоединился после недолгого колебания. Ему казалось, что он мог чего-то не заметить, что-то упустить и теперь его смекалистые товарищи помогут ему исправить ошибку.

В мавзолее царила сухая, пыльная мгла. Света, проникавшего в брешь, хватало, чтобы мы различили под толстым стеклом тощую фигуру Наследника. Глаза гаранта стабильности оставались вытаращенными - уж не знаю, что он видел в смертный час; скорее всего - собственную сказку, превратившуюся в быль. А может быть, его просто удавили, так как язык гаранта вывалился, высох давным-давно и превратился в кусок заскорузлой коры.

Вслед за нами в пирамиду проникли осмелевшие междометия, бранные возгласы и благословения; они тут же устроили свару, не соображая, где находятся и кто возлежит перед ними на каменном ложе. Возле проёма столпились лунатики, гномы, андроиды и прочая шушера. Разинув рты, они заглядывали внутрь, но тут Илларион их шуганул, и стая убогих побоялась переступать порог.

Мы стояли, не зная, что сказать, пока не услышали обиженный голос Олафа:

"Он не настоящий"

"Нет,- возразил ему Илларион,- он настоящий. Это мы стали так велики, что он в сравнении с нами кажется никчёмной головешкой".

"А я не согласен,- твердил своё Олаф.- Он не может ни защитить, ни помочь. Можете оставаться здесь и любоваться, сколько влезет, а я отправляюсь искать всамделишный мавзолей".

Илларион покровительственно улыбнулся:

"Куда тебе одному! Погоди, мы пойдём с тобой. Я только довершу начатое".

Сказав так, он взмахнул Экскалибуром и запросто, шутя перерубил пополам саркофаг вместе с Наследником. Стукнулась об пол стальная капсула, по-прежнему сжатая в иссохших отрубленных кистях. Мы с Олафом поёжились возможно, что-то в самом деле скрывалось в мощах гаранта, ибо Илларион в тот миг показался нам чуть ли не полубогом, снискавшим себе внезапное дополнительное могущество.

"Что мне до реликвий!- заявил он презрительно.- Это - всего лишь вершина из многих, и вот она покорилась моей воле. Теперь я готов идти куда угодно. Ни одно препятствие не устоит под моим натиском".

"Я, пожалуй, останусь",- молвил я нерешительно.

Олаф испуганно охнул, а Илларион удивлённо поднял брови.

"Где ты останешься? - спросил он заботливо.- Здесь? Зачем?"

"Я не думаю, что где-то ещё смогу получить то, что мне нужно,- объяснил я виновато.- Вам хорошо, вы своего добились. Олаф приобрёл в твоём лице могущественного покровителя, ты - сокрушил твердыню и готов к новым подвигам. А я искал почвы под ногами, и вряд ли существует какой-то другой мавзолей, где мне будет спокойнее".

Олаф ахнул и прикрыл ладонью рот.

" Да,- сказал я, упреждая его вопрос.- Я буду за Наследника. Здесь тихо, никто не мешает. Единственное, о чём я попрошу вас, это заделать дыру в стене. Тогда я смогу сосредоточиться и что-нибудь сочинить".

"Что?- переспросил недоверчиво Илларион.- Что ты хочешь сделать?"

"Что-нибудь сочинить,- повторил я твёрдо.- Не может же быть так, что уже всё-всё-всё сочинили. Где-то есть ещё Наследство; оно летает, не знаю, в каких краях, и ждёт, когда за ним придут. Возможно, Наследнику просто не повезло - он вытянул то, что поближе лежало. Надо просто хорошенько подумать и подождать".

"Ну, что же - можешь думать,- пожал плечами Илларион.- Лично я не намерен попусту транжирить время. Я выступаю в поход прямо сейчас".

Олаф подошёл ко мне и взял за руку.

"Можно, я с ним пойду?- спросил он в тревоге.- Ничего?"

"Ничего",- успокоил я его. Илларион резко повернулся и вышел из мавзолея. Олаф последовал за ним, ежесекундно с сожалением оглядываясь на меня. Никто из них не спросил, чем я собираюсь питаться и что буду пить они понимали, что это глупый, ненужный вопрос.

Я сбросил с возвышения остатки саркофага, вынул из мёртвых рук капсулу, развинтил. Внутри лежал разлинованный, в трубочку свёрнутый лист бумаги. Я не стал его читать, бросил на пол к прочему мусору, снова закупорил контейнер, улёгся на ложе и сложил на груди руки. Опустевшая капсула приятно холодила мои пальцы. Я слышал, как Илларион отдаёт местной мелюзге распоряжение починить стену мавзолея и не подпускать к ней никого в течение по меньшей мере десяти дней. По истечении этого срока я, лишённый воды и свежего воздуха, наверняка буду мёртв и никто уже не сможет причинить мне вред.