Иван Лажечников - Спасская лужайка

. Неужели самая любовь живит два верных сердца на несколько минут; неужели легкая тень несчастия может разорвать союз их — и навеки! Боже! Не дай мне такой участи!.. Делить вместе и горе и наслаждение или принять на устах друга последний вздох любви и испустить на них же последний вздох жизни... вот жребий, которому я всегда завидовала!..“ С этою мечтою сцепились другие, столько же горестные. Они были прерваны близкими шорохами, похожими на походку человека, желающего украсться. Я оглянулась и не видала никого. Несколько времени спустя Леонс признался мне, что этот человек был он сам, — признался, как он узнал меня и в некотором расстоянии следовал за мною; как он видел меня, вошедшую в нижнее жилье богатого здания, где сокрывались несчастия и горести одного бедного семейства. Он приметил, как проводил меня чувствительный сын больной Саары; как он из благодарности бросился к ногам моим. Я плакала и возвратилась домой с сердечным удовольствием, что двух существ могла сделать счастливыми. После того целые три дни не вижу моего Леонса, целые трое суток была я в страшном беспокойстве. Наконец он является ко мне с раскаянием и слезами и признается в своей ошибке, из которой ревность его состроила было небылицу и сделала бы меня навсегда несчастною. Мы оба проливали слезы — и я простила ревнивца от всего сердца».

Таким образом протекали месяцы, и любовь их день ото дня получала новую силу. Агата не смела в ней открыться матери, потому что г-жа Т*, предприняв особенные для себя правила и приучив себя почитать дочь свою ребенком, положила тем самым между собою и ею большую преграду. Для того милая Агата была гораздо искреннее с доброю теткою и не таила от ней ни одного движения души своей. Что касается до последней, то она не теряла из виду любимой родственницы и, узнав чувствования добродетельного Леонса, обещалась при благосклонном случае поговорить г-же Т* в их пользу.

Нынешний век изобрел новую любовь, называемую любовию для провождения времени. Началом ее было желание провесть без скуки несколько часов и превратилось в побуждение среди занятий суетных находить занятие порочное. Поклонники ее многочисленны, считая все бездушные существа от мумии бесчувственного старика до учеников модного света. Леонс, молодой человек с умом, с чувствами, не мог не презирать сию новую любовь и для того сделал обет в сердце своем любить Агату единственно — до гроба!.. Увидим, не изменил ли он клятве своей.

Конец апреля согревался умеренным дыханием весны; ласточка прилетела на родимое гнездо и в надежде умножить семейство свое начинала устраивать для него покойную колыбель. В сие время, когда все дышит свободнее, когда все принимает новую жизнь, непостоянство нрава или некоторые затруднения по хозяйственным делам призывали г-жу Т* в подмосковную. Решено было ехать немедленно. Леонса короткою запискою уведомляли о горестном отъезде и просили не покидать больную тетку, остававшуюся в городе; просили также не забывать печальную, осиротевшую Агату. Молодой человек был в отчаянии, плакал, целовал в восторге бесценные строки, ходил к доброй родственнице, говорил об Агате, возвращался домой, засыпал с мыслью об Агате и просыпался с тою же мыслью. Через несколько дней приносят на имя его другую записку в дом г-жи Т*. В ней заключалось только следующее: «Несмотря на трудность пути, на расстояние места, на новые огорчения и препятствия, не перестает думать о тебе верная по гроб

Агата».

Нельзя описать радости молодого человека. Слезы градом катились из глаз его; он стал на колени перед сестрою г-жи Т*, положил ее руки в свои, прижимал их к своему сердцу и расстался с нею не прежде полуночи.

Но радости мелькают в сем мире, как метеоры! Проходили недели, и в грудь нашего Леонса вкралась скука — собеседница разлуки; прошли месяцы, и он узнал, как тяжко быть разделену дальностию мест с любезным нам существом. Воспоминания о прошедшем не имели уже для него тех живых красок, которыми любил он оттенять картину жизни своей; и самая надежда уже изредка улыбалась ему в будущем. Вы знаете, что неизвестность мучительнее самого несчастного опыта,— больно, очень больно любить, не зная, любят ли еще нас!.. Письмо от отца вывело его из глубокой задумчивости, в которую он был погружен с жестокой минуты горестного разлучения и в уединении и в кругу приятелей. Сим письмом призывали его немедленно в деревню. Леонс привык повиноваться. Он прощается с друзьями, которых добрая, чувствительная душа найдет и между холодных юрт лапландцев; прощается с мирными пенатами хижины своей и отправляется в назначенный путь с каким-то неизвестным предчувствием.

Читать дальше