Владимир Солоухин - Аксаковские места

Итак, литературное значение Аксакова, оцененного по достоинству современниками и любимого последующими поколениями вплоть до наших дней, не подлежит сомнению. Надо сказать еще об общенародном и общегосударственном значении аксаковского литературного наследия.

О том, что у все новых и новых поколений, у молодежи нужно воспитывать патриотические чувства и то, что называется чувством родины, спорить никто не будет. Но чувство родины - это очень сложное чувство, в него входят и чувство родной истории, и чувство будущего, и оценка настоящего, и в числе прочего не на последнем месте - чувство родной природы. Роман, например, о войне, а называется "Белая береза".

Да и вообще это как дважды два, что в общее и глубокое чувство любви к отечеству входит составной частью любовь к земле, к ее лугам, озерам, лесам. Если мало современной поэзии, обратимся к немеркнущим классическим образцам:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень;

Люблю дымок спаленной жнивы

В степи ночующий обоз,

И на холме средь желтой нивы

Чету белеющих берез.

Если каждый из нас попытается присмотреться внимательно к своему собственному чувству родной земли, то он обнаружит, что это чувство в нем не стихийно, но что оно организованно и культурно, ибо оно питалось не только стихийным созерцанием природы как таковой, но воспитывалось всем предыдущим искусством, всей предыдущей культурой. Любовь к родной земле воспитывали в нас Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет, Тургенев, А. К. Толстой, Некрасов, Лев Толстой, Блок, Есенин, Левитан, Поленов, Саврасов, Нестеров, Куинджи, Шишкин... Так что же, разве на последнее место мы поставим в этих рядах (а они многочисленны) имя Сергея Тимофеевича Аксакова? Он и сейчас продолжает воспитывать в нас патриотизм, любовь к природе, он помогает нам полюбить родную землю, а за любимую умрешь, да не отдашь, кровью обольешь, да не выдашь. Так оно и было, скажем, три десятилетия назад.

Теперь, уменьшив масштаб, надо коснуться личных отношений к Аксакову.

Во-первых, просто наслаждение, которое он мне подарил как читателю чистотой и своеобразием языка, выразительностью, поэзией и тем душевным здоровьем, о котором была уже речь.

Во-вторых, я, как все деревенские мальчишки, с детства знался с удочками и разными там пескарями и плотвицами, водящимися в нашей Ворше, но настоящую страсть удильщика, а значит, и настоящее наслаждение от этой охоты я получил через Аксакова, через его "Записки об ужении рыбы". Нельзя ведь и вообразить теперь, сколько зорь, сколько утр, обсыпанных крупной и тяжелой, словно горох, росой, встречено на реке. Должно же заплатить за них хоть какой-нибудь благодарностью.

В-третьих, Аксаковым была начата книга, оставшаяся ненаписанной. Сохранилось несколько первых страничек, которые называются "Замечания и наблюдения охотника брать грибы", Эта книга, по тому, как она начата, была бы в одном ряду с его рыболовецкой и охотничьей книгами, а возможно, и лучше их. Но не успел. Так вот, именно в продолжение этих страничек я в свое время и написал книжку о грибах под названием "Третья охота".

В-четвертых... В-четвертых, я многому у него учился. Если и к "Капле росы", и к той же "Третьей охоте" я взял эпиграфы из Аксакова, то это говорит не только о том, что мне понравились эти фразы, но в большей степени о том, что близкими для меня оказались и аксаковский метод художественного познания действительности, и его способ выражения своих мыслей и своих чувств.

Вот почему, когда голосок сотрудницы Тани из "Литературной газеты" предложил мне поехать в Бугуруслан, а я грубовато спросил: "Что я не видел в этом Бугуруслане?" - а Таня ответила, что я не видел, в каком состоянии находится бывшее имение Аксакова, вот почему я после этой Таниной фразы выразительно замолчал, чем и дал возможность ей спросить меня без малейшей вопросительной интонации:

- Так я пришлю вам письмо...

Письмо оказалось не первоисточником. Изначальное письмо было прислано из Оренбургской области писательнице Надежде Васильевне Чертовой. Но как она, по состоянию здоровья и возрасту, не могла сама вплотную заняться этим вопросом, то, основываясь на оренбургском письме, написала свое письмо в "Литературную газету". Его я теперь и держал в руках. Вот оно от слова до слова: