Владимир Солоухин - Двадцать пять на двадцать пять

- Я думаю: что-то Ленька мой не едет, обещался, а я уж и пирогов его любимых, с луком, с яйцами, напекла.

- Мы ждем, ждем... Спели и "Подмосковные вечера", и "Хотят ли русские войны", и "Я люблю тебя, жизнь"...

- Я говорю им: раньше часу не приедет. Пока с дачи стронется, пока в Москве...

Отец в первые же минуты старался рассказать, какие ловятся караси в пруду, какие пескари на Скворенке, и что грибы высыпали в лесу, и что малина в Крутовском буераке, и будут яблоки, и хороший взяток у пчел. И что село теперь присоединяют к совхозу, и что недавно заезжал секретарь райкома...

- А я как раз вершу вынул. Караси хорошие попались, один к одному. Правда, хоть мелкие карасики, но сладкие. Мать их приготовила со сметаной. Уж и доволен же остался Степан Степанович! О тебе спрашивал. Ты бы съездил к нему в район, поддержал связь...

- Некогда, дед. Если хочет, пусть сюда едет.

- А это у тебя что за сверток в багажнике?

- Не тронь, не тронь! Это не мое. Я сам внесу.

- Ну, как знаешь.

Разрушенное приездом "главного сына" застолье быстро опять налаживалось. Тем более что сам стол получил подкрепление в виде постной и сочной ветчины, порезанной еще в столичном магазине, колбасы под названием "сервелат", копченой спинки горбуши, свежих болгарских помидоров. Была и диковинка. Из последней поездки в Венгрию привез баночку испанских оливок, приготовленных оригинальным способом. Косточка хитроумно извлечена, а на ее место внутрь оливки вложен кусочек анчоуса. Все вместе замариновано.

- Нет, вы попробуйте, - настаивал Алексей Петрович, - дед, мама, попробуйте. Из самой Испании.

- Чудят...

- Этошто, этошто! Надо же, из каждой ягоды косточку вынуть. А она сладкая, ягода-то? - сомневалась Пелагея Ивановна, поднося оливку ко рту.

- Это же оливка, маслина. Как же она может быть сладкой?

- Что они внутри-то спрятали?

- Это я не скажу. Сами догадайтесь, по вкусу.

- Ой-ой-ой! Ни кисло, ни солоно.

Пелагея Ивановна от неожиданности (неизвестно, чего она ожидала от заморской ягоды) выплюнула полуразжеванную оливку на ладонь и побежала на кухню.

Но Петр Павлович внимательно покатал оливку по рту, пожевал и в конце концов проглотил.

- Остренькая. Только мала очень.

Пробовали и другие под гоготанье и смех. Видно, и другим ягода показалась мала, потому что зять-бригадир залез в банку столовой ложкой, зачерпнул ее с верхом. А уж анчоусы там, не анчоусы - разбирать некогда.

Воспользовавшись остановкой в питье и еде, профессор вышел в сени, развернул там свой главный сюрприз и решил, лихо заиграв, войти в переднюю избу, к людям. Там в это время громко, но отнюдь не стройно запели. Сразу подобрать мотив и подключиться к песне (это было бы очень эффектно) Алексей Петрович не мог, значит, надо ждать, когда пропоют, либо заиграть им наперекор.

"Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба!.." - орали мужчины и женщины за стелем. Алексей Петрович решился, подошел к порогу и рванул малиновые мехи. Замысловатый и неясный сперва перебор тотчас вышел на прямую мелодию, и оказалось, это - "Златые горы".

Тут могло быть только два варианта. Могли все вскочить от удивления и восторга, оборвав песню, и засыпать вопросами: как, откуда, каким образом?! Могли также (более естественный вариант) сразу сменить, бросить эту "Свадьбу" и подхватить под Алексееву гармонь то, что она диктовала и требовала.

Произошло третье: поющие, нисколько не удивившись самому факту появления гармони в руках Алексея Петровича, приняли его игру как вызов и заорали еще громче (впрочем, и разрозненнее) - кто кого пересилит. В конце концов ни гармонь не перешла на песню, подладившись к ней, ни песня не переключилась на гармонный мотив, а все слилось в невообразимом шуме, а потом рассыпалось на мелкие смешки, возгласы, говор.

Музыкальная стычка прекратилась, но ощущение стычки осталось в душе, по крайней мере у Алексея Петровича. И главное - не спросил никто: откуда гармонь, почему гармонь?

Немного обидевшись на такое равнодушие, профессор начал потихонечку задираться. Может быть, и не сознательно, но такой нашел стих. Как раз бригадир хвалился чем-то в своем колхозе - не то досрочной прополкой, не то досрочным силосованием.

- Вы лучше оглянулись бы вокруг себя, что с землей-то наделали... довольно резко оборвал бригадира москвич.

- Что наделали? - недоуменно спросил бригадир.

Остальные тоже поглядели на спрашивающего с недоумением, не понимая, что же имел в виду Алексей Петрович, что же они такое наделали с землей?