Александр Солженицын - Два рассказа

А Павел Васильич уехал из Тамбова, отправился искать предполагаемый центр восстания.

И нашёл его - в передвижном состоянии - малую кучку вокруг Александра Степановича Антонова, по происхождению кирсановского мещанина, в 1905 году - эсера-экспроприатора (не закрыть глаз: значит, и вперемежку с уголовщиной?), в 1917 вернувшегося из сибирской ссылки, до большевицкого переворота начальника кирсановской милиции, потом набравшего много оружия разоружением чехословацких эшелонов, проходивших через Кирсанов, - и уже летом 1919 с небольшой дружиной перебивал налётами местные комячейки там и здесь - когда сама партия эсеров всё никак не решалась сопротивляться большевикам, чтобы этим не помочь белым. Действовал Антонов и теперь не от эсеров, а от самого себя. Губчека ловила его всю зиму с 19-го года на 20-й - и не поймала. Антонов не кончил и уездного училища, образование никакое, но - отчаянный, решительный и смекалистый.

В нарождающемся штабе Антонова, который и штабом назвать ещё было нельзя, - не состояло даже хоть одного офицера со штабным опытом. Был местный самородок, из крестьян села Иноковки 1-й, Пётр Михайлович Токмаков: унтер царской армии, он на германском фронте выслужился в прапорщики, затем и в подпоручики, и вояка был превосходный, но всего три класса церковно-приходской. Ещё был боевой и буйный прапорщик, тоже из унтеров, распирающей энергии, Терентий Чернега, - в Семнадцатом примкнувший к большевикам, два года служил им, даже и в ЧОНе, а всего насмотрясь - перешёл на крестьянскую сторону. И ещё был унтер, артиллерист, Арсений Благодарёв, - из той самой Каменки, где всё началось, он и был из начинателей. Все эти трое дальше получили в командование по партизанскому полку, Токмаков потом - бригаду из четырёх полков, - но ни один же из них и близко не был способен к штабной работе. И адъютантом Антонова был вовсе не военный, а учитель Старых из Калугина на Сухой Панде.

И когда Эктов представился Антонову - так и пришёлся он пока самый подходящий "начальник штаба": лишь бы грамотный сообразительный человек да умел бы топографическую карту читать. Спросил Антонов фамилию. Странно, но Эктов не запасся. Уже начал: "Эк...", и тут же прохватило: нельзя называть! И горло само перешло на:

- а... га...

Антонову послышалось:

- Эгов?

А что? Псевдоним, и неплохой. Ответил уже чётко:

- Эго. Пусть так.

Ну, так и так, Антонов и не допытывался.

И скоро все его знали как "Эго", тоже Павел, только Тимофеевич. И вскоре признали за ним авторитет "начальника штаба" (сам себе удивлялся), впрочем он только чуть и связывал, соединял их общие дела, а и сам Антонов и его партизанские начальники чаще вели отряды своим порывом, никого не спрашивая, да и по внезапности обстоятельств.

Тамбовский уезд не так-то был и удобен для партизанской войны: как и бОльшая часть губернии - малолесен, равнина, небольшие холмы, правда много глубоких балок и оврагов ("яруг"), дающих и коннице укрытие от степного прозора. И сеть просёлков с наезженной колеёй, да скакала конница и поперёк поля.

А что это была за конница! Стремена - верёвочные, вместо сёдел у большинства - подушки (и на ходу вьётся пух из-под всадника...). Кто в солдатской одёжке, а кто в крестьянской (на шапке - красная ленточка наискось: они - за революцию, тоже красные! и обращение, когда не по деревенским кличкам: "товарищ"). Зато - повстанцы всегда на свежих конях, беспрепятственно меняют их у крестьян (хоть и не без крестьянской обиды: НАШИ-то ребята наши, так ведь и лошадь МОЯ...). Понасобирали берданок, двустволок, винтовочных обрезов (их легче прятать, а меткость вблизи не намного меньше), трофейных с войн Гра и Манлихеров. Начинали с по пять патронов к винтовке, потом отбивали у продотрядов, у чоновцев, и даже захватывали целые оружейные склады, а раз была и такая смелая антоновская операция: захватили у красных целый поездной эшелон боеприпасов, в поспешке развезли телегами по деревням, подальше прочь от ЖЕЛЕЗКИ, которой лишнего часа не удержишь.

Впрочем, из-за многолюдства повстанцев, всё равно сильно не хватало оружия, даже и шашек, - и по набату всё ещё бежали из деревень с вилами. (Был и такой сигнал у повстанцев: при появлении большевицкого отряда останавливаются в том селе мельничные крылья, либо - с другого конца села тут же ускакивает вестовой, оповещать соседей.)

Радость успешных набегов, да и успешных уходов - взбадривала и изумляла Эктова: и как же это всё удаётся? ведь прямо - из ничего!