Александр Солженицын - Два рассказа

А попросил АПН узнать в КГБ: нельзя ли посмотреть, какие доклады подавали Берия и Абакумов на маршала? Узнали: как раз эти папки - все уничтожены как не имеющие исторического значения.

Зато вот что узнал: уже напечатано, и изрядно давно, нашей бывшей в Берлине армейской переводчицей, что она в мае 1945 в имперской канцелярии участвовала в опознании - по зубным протезам - найденного трупа Гитлера. Как? Разве труп Гитлера вообще нашли? Жуков, Главнокомандующий, победитель Берлина - ни тогда, ни потом ничего об этом не знал! Ему тогда сказали, что только труп Геббельса нашли. Он так и объявил в Берлине тогда, а о Гитлере, мол, ничего не известно. И в каких же он теперь дураках? Его подчинённые секретно доложили о находке прямо Сталину, помимо Жукова, - как же смели? А Сталин - не только Жукову не открыл, но в июле 1945 сам же и спрашивал: а не знает ли Жуков, где же Гитлер?..

Ну, такого вероломства - и такого непонятного - Жуков и представить не мог.

А думал, что за годы войны - хорошо, хорошо узнал Сталина...

И - как же теперь об этом признаться в мемуарах?.. Да это будет и политически неправильно.

Ещё этот обман тяжело пережил. (Ещё и эту переводчицу просил достать документы, которых сам не мог.)

А в члены ЦК Жукова так и не вернули. (Говорили: Суслов против.)

Но Конев - приехал как-то. Повиниться.

Через труд душевный - а простил его.

Хорошо ли, плохо, - рукопись сдал издательству в обещанный срок. Ну, куда там до книги! теперь это АПН создало группу консультантов - "для проверки фактов". И они, месяц за месяцем, вносили ПРЕДЛОЖЕНИЯ, новые формулировки, 50 машинописных страниц замечаний.

Куда уж теперь дождаться выхода книги к 70-летию! Работа потянулась - и за, и за... Много пришлось убирать, переделывать. Характеристики Тухачевского, Уборевича, Якира, Блюхера - все убрать. Вот ещё новое: не сам ты пишешь, что на сердце, - а что ПРОЙДЁТ? ПРОПУСТЯТ или не пропустят? Что своевременно - а что несвоевременно? (Да и сам же ты соглашаешься: да, верно. Так.)

Раньше писал просто сам для себя, тихо, покойно. А теперь - уже так загорелось книгу увидеть в печати! И - уступал, и переделывал. И промытарились с этими редакторами два с половиной года - а книги всё нет как нет. Тут стало известно, что почему-то и Политуправление армии и новоявленный маршал Гречко - против этих мемуаров. Но Брежнев пошёл навстречу, положил резолюцию: "создать авторитетную комиссию для контроля содержания".

Между тем на свой месяц декабрь (и родился, и под Москвой победил) поехал Георгий Констиныч в санаторий Архангельское с Галей. А там ударил его тяжёлый инсульт.

Долго отходил. Поднялся - но ещё менее прежний. Сперва - вообще не мог ходить без посторонней помощи. Массажи да лечебная гимнастика стали занимать больше половины дня. Ещё и воспаление тройничного нерва.

И плохо с головой.

Как-то и обезразличела уже будущая книга. А всё-таки хотелось и дожить.

Тем летом - наши вошли в Чехословакию. И правильно сделали: нельзя было такой разгул оставлять.

Тревоги Родины и всегда волновали Жукова больше, чем свои.

А в военном смысле - первоклассно провели операцию. Хорошо-хорошо, школа наша сохраняется.

Кончился и третий год редактуры. И передали откровенно: Леонид Ильич пожелал, чтоб и он был упомянут в воспоминаниях.

Вот тебе так... И что ж о том политруке Брежневе ВСПОМНИТЬ, если в военные годы с ним никогда не встречался, ни на том крохотном плацдармике под Новороссийском.

Но книгу надо спасать. Вставил две-три фразы.

После того Брежнев САМ разрешил книгу.

И в декабре же опять, но в жуковские 72 года, её подписали к печати.

Радоваться? не радоваться?

В глубоком кресле осев, утонув в бессилие - сидел. И вспомнил вспомнил бурные аплодисменты в доме литераторов - всего три года назад? Как зал - вставал, вставал, как впечатывали ладонями его бессмертную славу.

Аплодисменты эти - были как настойчивый повтор тех генеральских закидов и надежд, сразу после XX съезда.

Защемило. Может быть ещё ТОГДА, ещё тогда - надо было решиться?

О-ох, кажется - дурака-а, дурака свалял?..