- Это не новость. - Николай чесночно-лимонно-уксусно выпивает стопку смирновской водки, тминно-гвоздично-луковично закусывает маринованной миногой, жиро-бараньево берет с подноса бинокль и маргаринно разглядывает толпу.
- "Echo de Paris", Ваше Величество, выражает надежду, что с установлением конституционного строя в России прекратятся убийства и другие насильственные деяния, - с рыбно-пудинговым полупоклоном мандаринит князь Трубецкой.
- Ваше Величество, "Капитал" становится настольной книгой студенчества, - анчоусно-шпинатно-яично шницелит граф Бобринский.
- Nicolas, вчера во сне я видела медведя с содранной кожей, - ягодно пригубливает "Calon-Segur" императрица.
- А мне матрос Деревенько донес, что в Колпино живет младенец-пророк, рокфорно ковыряет в носу цесаревич. - И будто он попою своей разговаривает.
- России не нужны ни нагайки, ни конституции, ни "Капитал", ни медведи с содранной кожей, ни младенцы-пророки. - Николай мучнисто-пресно расстается с ванильным перламутром бинокля, делает мясорубочный жест пломбирному адъютанту.
Адъютант смальцево-солено-перечно выходит.
Каша толпы заполняет Троицкую площадь.
- Папочка, а что они хочут? - пастилно спрашивает Анастасия.
- Надо говорить - хотят, - креветочно поправляет ее Ольга.
- Они хотят сладкого, Настенька, - желточно гладит ее по куличу головы Николай.
Пшенно-перлово-рисово-мозгово-ливерно-яично-луковая няня под окнами Зимнего дворца.
Топленое масло январского солнца.
Пережаренный голос Гапона:
- На колени!
Толпа жиро-прогоркло опускается на подовые лепешки брусчатки.
- Обнажим хребты, братья и сестры! - шпигует Гапон.
Толпа тушено ворочается, расстегивая свою мясо-фаршированную капустность. Фабричные мусолят сало рубах, студенты рвут ветчину кителей, курсистки теребят вязигу коротеньких шубок, дамы орехово трещат скорлупой корсетов.
- Да помогите же мне! - масляно шипит, извиваясь жареным угрем, Оленька.
Рогаликовые пальцы Бориса расстегивают сзади цикорий ее платья. Оленька сливочно-карамельно вскипает и обнажает заварной клин ванильной спины:
- Экий вы... увалень!
Морковно-терто краснея, Борис шинкует ногтями редьку ворота своей манишки:
- Не сердитесь, милая Оленька. Просто... я очень...
- Ты чего распихался-то? - каравайно толкает его мясо-молочная баба с заветренной говядиной лица.
Борис горячекопчено валится на торт Оленькиной спины.
- Обнажимся! Обнажимся, братья и сестры! - соляночно булькает Гапон. Нам перед царем скрывать неча!
Горький перечно-пикульно рвет крючки на горячем расстегае шаляпинской шубы:
- Раздевайся, барин-боярин, мать твою об колено!
Шаляпин жарено-поросенково противится:
- Ну, Алеш... право... не все же делать как народ? Мы же гении...
- Скидавай меха, захребетник! - ливерно рычит Горький.
Шаляпин лангустово вылезает из мякоти шубы. Горький, лимонно-цедрово разорвав рубаху на своей свежемороженой груди, тычет вобло-вяленым пальцем в переваренную лапшу спинообнаженной толпы:
- Гляди, на чьей спине мы пишем и поем!
Шаляпин петрушечно-укропно вглядывается. Непропеченный калач его лица молочно морщится. Водочно-зверобойно-померанцевые слезы текут из пьяновишенных глаз певца.
Белые шоколадины дверей растворяются, в обеденный зал жаренокефально вбегает адъютант. За ним двое студенистых поручиков лейб-гвардии Гренадерского полка кофейно вкатывают пулемет. Восемнадцать крутояйцевых солдат вносят деревянные ящики с одинаковыми печатными пряниками надписей:
ЛЕНТА ПУЛЕМЕТНАЯ
ПУЛИ САХАРНЫЯ
Сахарный заводъ К. и П. Вишняковыхъ
Адъютант вафельно распахивает окно, поручики жженопуншево устанавливают пулемет на подоконнике, хересово открывают первый ящик. В нем блинносвернуто лежит пулеметная лента с сахарными пулями. Солнце сливочно плавится на их сладких боках.
- Крепок ли рафинад? - пирожно спрашивает царь, подходя.
- Наикрепчайший, Ваше Величество! - бокально звенит шпорами адъютант.
- Заправляйте, - шампиньонно командует Николай.
Поручики заправляют сладкую ленту в пулемет.
Царь омарово натягивает перчатки, сковородно берется за ручки пулемета, бруснично поправляет прицел.
- Господи, благослови государя! - рулетно произносит Столыпин, и все марципанно крестятся.
Николай сладкоперечно прищуривается на толпу и инжирно нажимает гашетку.
Длинная пулеметная очередь рафинадным веером карамелит толпу. Сахарные пули впиваются в сало голых спин.
Читать дальше