Н Бомж - Мой Кент

Он заерзал и хмуро и опасливо покосившись на меня ответил:

- Не могу сказать ничего конкретного, я знаю столько же сколько и ты.

Мне стало ясно, что я ничего от него не добьюсь, но тем не менее мне хотелось вытянуть из него все, что можно.

- Ну вы постарайтесь все-таки поставить себя на мое место.

У вас крупные неприятности, избежать которых вам своими силами нет никакой возможности. Вы даже не знаете ни причину ни источник этих неприятностей. Подходите к своему дому и видите, что неприятности продолжаются в лице человека, который тоже ничего не знает, но что-то от вас хочет, что-то наверняка связанное с предыдущими неприятностям и, нагнетает обстановку.

И в то же время изо всех сил демонстрирует, что он в эти игры не играет.

- Если вы в эти игры не играете и ничего не знаете, то почему для этой миссии выбрали именно вас? Каким-то образом вы с ними все-таки связаны.

Он явно стремился как можно быстрее уйти отсюда и очень неохотно выдавил из себя:

- Они шантажировали меня...

- Чем? - Недолго думая спросил я.

Несмотря на очевидный страх передо мной, он заметно разозлился.

- Чем, чем!... У каждого человека есть в жизни что-нибудь такое, о чем он старается не вспоминать. У каждого.

Он вызывающе посмотрел на меня, словно я возмущенно отрицал это.

- Скажешь нет?

- Да нет, почему же, случается. Не со всеми, правда, но случается.

Кто-то же предлагает молоденьким мальчикам или девочкам поиграть в дочки-матери изощряясь в своей изобретательности для достижения известной цели. Не все же лезут напролом, не думая о возможный последствиях.

Он с отвращением плюнул в сторону, но меня это отнюдь не смутило.

- Все бывает. Приглашают гостей и тайком, в коридоре, обшаривают карманы их пальто, или крадут общие деньги, сваливая это на другого, поджигают дачи ненавистного соседа, пишут доносы на неугодных. Да мало ли что... Что они от вас потребовали?

- Сначала они взяли... Да нет, это не имеет к тебе никакого отношения...

- Имеет, - настойчиво перебил я его, - все имеет значение.

- Я работаю техником-смотрителем. Они потребовали ключ от шахты лифта и через два дня... - он запнулся, - лифт сломался. Ну, потом еще кое-какие мелочи...

- Какие? - Я был неумолим.

Он ненадолго замолк, снял шляпу и протер носовым платком бледную лысину, засмущавшуюся от моего нескромного взгляда.

- Видишь ли, в одном из домов, который я курирую, живет крупный начальник, большой человек, занимает самую просторную квартиру на шестом этаже. Серьезный товарищ. Он мне платит ежемесячно пятьдесят рублей за то, что я докладываю ему обо всем, что происходит в доме по моей части. Где и какие работы производятся, какой ремонт и кто конкретно этим занимается. Кто въезжает и кто выезжает. Дом большой, пятиподъездный, старой постройки и конечно случается, что кто-то получает квартиру в новом доме, а кто-то вселяется в освободившуюся. Обо всем я должен ему докладывать. Пятьдесят рублей к моей зарплате в девяносто - серьезное подспорье.

Он посмотрел на меня, словно вновь спрашивая: "скажешь нет?"

Я ничего не сказал.

- Так вот, ЭТИ почему-то знали обо всем и предупредили меня, что если я ему что-нибудь скажу о НИХ, они меня разложат на элементарные частицы. Как он вам выдавал эти пятьдесят рублей?

- Пересылал почтовым переводом.

- Вы ему докладывали по телефону?

Он кивнул.

- Дайте мне этот телефон.

Он с явной неохотой назвал телефон.

Я задумался. То, что он мне рассказал было и много и ничего.

Потом вдруг до меня дошло, что вся сумма составляет двадцать тысяч. Для меня эта сумма была настолько ошеломляющей, что я просто не мог в данный момент зафиксировать такую ситуацию: Я, Вадим Быстров, двадцати двух лет, холостой, сторож на стройке, имею двадцать, нет, даже без малого двадцать пять тысяч рублей. Так можно подумать о ком-то другом, постороннем, например вон о том мужике, который не спеша, лениво вылезает из новенькой Волги 24 модели, что остановилась напротив магазина "ЗОРЬКА".

- Что с Юрием Михайловичем? - Я звонил Берте сегодня утром, она удивленным голосом (Разве ты не знаешь?) сообщила, что Юрий Михайлович вчера вечером улетел в долгожданную командировку в Лондон, и она, Берта, вместе с Зиночкой провожала его в Шереметьеве. Она так рада, так рада за него, он так давно мечтал попасть в Англию.

Я заверил ее, что знал, и тоже собирался покрасоваться в Шереметьеве в толпе провожающих, но, к сожалению, не получилось и я тоже вместе с ней разделяю и т.д. и т.п.