Григорий Свирский - Запрещенный роман

Должна же быть причина?!

Как все началось?

Она занималась в литературном кабинете. Рядом, за фанерной перегородкой, кто-то вполголоса диктовал машинистке курсовую работу.

Приглушенный мужской голос, треск пишущей машинки отвлекали Лелю, она невольно прислушивалась, все больше раздражаясь. Наконец, зажала ладонями уши.

Но сколько можно так сидеть? Она отняла руки от ушей.

"-- ... логограммы же или пиктограммы, хотя и нередки в памятниках майя, -- доносилось из-за перегородки, -- заключают последовательность фонетических знаков и используются для разъяснения и уточнения, подобно таким же логограммам в древнеегипетском письме... Так удалось установить фонетическое значение знаков".

"Майя?! -- до сознания Лели дошло, наконец, это слово. -- Майя! -Сергей Викентьевич говорил, что у него есть студент, который близок к расшифровке письменности майя". университет на пороге огромного открытия...

Леля не удержалась, заглянула за перегородку.

Спиной к ней стоял невысокий, узкоплечий юноша, брюки помяты, пиджак внакидку. Он обернулся, и она узнала его:

"Яша".

На другой день Яша, кончив диктовать, уселся рядом с ней и стал править рукопись после машинки. Леля посчитала себя обязанной помочь ему.

Они вышли из читалки вместе... В воскресенье Леля повела Яшу туда, где чувствовала себя как дома: в Консерваторию. Они попали на концерт Мравинского. После концерта Леле захотелось пройтись по ночному городу, они любила такие прогулки по полупустынным улицам, когда в ушах еще звучит Чайковский и Рахманинов и ты по-прежнему словно наедине с ними.

Но Яша от ночной прогулки отказался, ему, видите ли, рано вставать. Отказался и в другой раз.

"Неужели ему неприятно, ну, просто... побыть рядом со мной?"

В следующее воскресенье раздосадованная Леля повела Яшу в музей. Она, как никто, знает французов эпохи Людовиков!

Выйдя из музея, Яша поблагодарил ее и... пошел к троллейбусной остановке. "Не произвожу на него никакого впечатления!" -- это ее озадачило. Может быть, она ненаблюдательна? Как было у них с Игорьком, в девятом классе? А с лейтенантом Викой, в отцовском госпитале? А ассистент отца Владлен? Владлен каждое утро под окном маячил...

Леля попала, по ее собственным словам, в "дикое" положение. Яша не пытается даже ухаживать! Более того, позволяет себе отчитывать ее. Вчера прямо так и сказал: "Ты разговариваешь с людьми, будто делаешь им одолжение. Зачем ты хочешь казаться хуже, чем на самом деле?.."

"Как он смеет!"

В другой раз он ругал ее за ложь, за преувеличения: "Очаровательно! Гениально!.." Она опять возмутилась: "Как он смеет!.."

Она никогда не лгала Яше. Но однажды перебила его самоуверенным возгласом: "То, о чем ты рассказываешь, я уже знаю. От Бориса Александровича... Как, ты о нем не слыхал? Академик..." -- И она назвала известное имя...

Конечно, она не лгала, но слова, которыми она выражала свои чувства, он прав, почти всегда были сильнее этих чувств: "Чудесно! Очаровательно! Гениально!"

Когда Лелю убеждали, что она не права, она обезоруживающе виновато улыбалась и говорила: "Errare humanum est" (человеку свойственно ошибаться).

Она не прочь щегольнуть латинской фразой?

Достаточно зайти в университет, чтобы сразу убедиться: самые "ученые" люди там -- первокурсники. Они поразят пришедшего каскадами латинских пословиц, мудреных афоризмов, классических изречений -- всем, что только сейчас, день, неделю назад услышали на лекции, на семинарском занятии, у старшекурсников. Этим ученическим цитатометанием болеют, как корью, все. Одни излечиваются ко второму курсу, другие -- позже. Хроническим этот детский недуг остается лишь у самых поверхностных людей...

Она не прочь щегольнуть латинской фразой?!

Как-то, когда она занималась в читальне, ее отвлекли знакомые шаги, неторопливые, тяжелые.

"Узнаю его по шагам? -- Леля усмехнулась: -- Чушь!" -- Она быстро подняла глаза и -- увидела, как он смотрел на нее, остановившись у двери, вытянув шею и, казалось, что-то шепча...

Назавтра она ждала его на том же месте, невдалеке от входа.. Прошаркал подошвами Сергей Викентьевич, протопали часто-часто первокурсницы, наконец кто-то прошагал тяжело и неторопливо, но не так, как Яша.

Леля сделала вид, что не смотрит на дверь.

Заглянул Юра.

"Тьфу ты!"

Юра спросил, не видала ли она Яшу.

-- Не видела я твоего бога! -- в сердцах бросила она.

-- Э-э! -- протянул Юра. -- Ты чего задираешься?

Он исчез и минут через десять вернулся с книгой в обложке цвета морской волны: "Морская авиация на войне... Открыл нужную страницу, показал Леле, чтоб пробежала взглядом "от сих до сих"...