Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

1. Возвеселись, Флоренция, ибо ты столь могуча,
Что над землей и морем бьешь крылами,
А по всему Аду проносится твое имя.
4. Среди воров я нашел пять таких
Твоих граждан, что мне стыдно,
И это не делает тебе большой чести.
7. Но если предрассветные сны сбываются,
Ты испытываешь в недалеком уже времени,
Чего страстно желает тебе Прато, а не только другие.
10. И если бы беда пришла, то не была бы преждевременна.
Так пусть приходит, если так назначено!
Ибо тягостнее это будет мне, когда я стану старше.
13. Мы удалились, и по лестнице
Из выступающих камней, где ранее спускались,
Взошел мой Вождь, и вывел меня.
16. И когда мы проходили по уединенному пути,
Среди обломков, и среди утесов скал,
Ногам нельзя было обойтись без рук.
19. Я горевал тогда и теперь вновь горюю,
Обращаясь памятью к тому, что видел.
И более обуздываю дух, чем, когда-либо,
22. Дабы он не уклонялся от стези добродетели;
Так что если благосклонная звезда, или нечто лучшее,
Дали мне благо, пусть я не завидую себе.
25. Как поселянин, отдыхающий на взгорье
Во время года, когда светило, озаряющее мир
Менее скрывает от нас свое лицо.
28. И в час, когда муху заменяет занзара,
Видит светляков внизу в долине,
Быть может, там, где его виноградники и пашня;
31. Столькими же огнями блистал весь
Восьмой лог, как я увидел
В минуту, когда мне открылось его дно.
34. И какою тот, кто медведями отомстил за себя,
Видел удалявшуюся колесницу Илии,
Когда кони уносили ее прямо в небо,
37. А он не мог следовать за нею взором,
Увидев лишь, как одно пламя,
Подобно облачку вознеслось наверх,
40. Так же вылетало каждое пламя из глотки
Рва, и ни одно не обнаруживало похищенного,
Но всякое заключало по грешнику.
43. Я стоял на мосту и смотрел, высунувшись,
Так, что если бы не держался за глыбу камня,
То упал бы вниз и без подталкивания.
46. И Вождь, видя, что я столь внимателен,
Сказал: «Внутри огней заключены души:
Каждая обвита пламенем, которое ее сжигает».
49. «Учитель, – отвечал я, – выслушанное
Еще сильнее убеждает меня; но я уже заметил,
Что это так, и уже хотел сказать тебе.
52. Кто в этом пламени, столь раздвоенном
Наверху, точно оно восстало над костром,
Куда был брошен Этеокл со своим братом?»
55. Он мне ответил: «Там внутри мучаются
Улисс и Диомед, и вот вдвоем
Устремляются они на камень, как шли на злое.
58. И внутри своего пламени воздыхают
О кознях с тем конем, что открыл врата,
Откуда вышло славное семя римлян.
61. Там оплакивается хитрость, из-за которой
Мертвая Деидамия и теперь горюет об Ахилле.
И там несут кару за Палладиум».
64. «Если они могут говорить среди этого
Жара, – сказал я, – то, Учитель, очень прошу,
И вновь прошу тысячекратной просьбою –
67. Не откажи мне подождать здесь,
Пока приблизится сюда рогатое пламя;
Взгляни, как от желания я тянусь к нему».
70. И он ответил мне: «Просьба твоя достойна
Всяческой похвалы, и потому я принимаю ее:
Но постарайся сдерживать свой язык.
73. Предоставь говорить мне, ибо я понимаю,
Чего ты хочешь; ведь возможно, что они уклонятся,
Будучи греками, от беседы с тобой».
76. Когда пламя приблизилось настолько,
Что мой Вождь счел время и место подходящими,
Я услышал, как он произнес следующее:
79. «О вы, находящиеся вдвоем в одном огне,
Если я заслужил кое-что пред вами в жизни,
Если я заслужил пред вами много или мало,
82 Когда писал в мире возвышенные стихи,
То остановитесь, и один из вас пусть скажет,
Где, сгубленный самим собою, он погиб».
85. Больший рог пламени
Стал колебаться с бормотанием,
Как если бы его утомлял ветер.
88. Затем, клонясь вершиною с боку на бок,
Будто это был говорящий язык,
Он подал голос и сказал: «Когда
91. Я удалился от Цирцеи, задержавшей
Меня более года недалеко от Гаэты,
Раньше, чем Эней назвал ее подобным образом,
94. Ни нежность к сыну и ни жалость
К старцу отцу, ни любовь мужа,
Которая должна была радовать Пенелопу,
97. Ничто не могло победить во мне того пыла,
Который увлекал меня к исследованию мира,
Пороков человеческих и доблестей.
100. И я отправился в широкое, открытое море,
Всего на одном судне, с теми немногими
Товарищами, которые не покинули меня.
103. Тот берег и этот видел я до Испании,
И до Марокко, и остров Сардинию,
И еще иные, омываемые этим морем.
106. Я и товарищи мои, мы были стары, дряхлы,
Когда добрались до того узкого прохода,
Где Геркулес поставил указующие знаки,
109. Чтобы человек не устремлялся далее.
Справа я оставил за собой Севилью,
Слева осталась позади Сеутта.
112. «О, братья, – сказал я, – в тысячах
Опасностей достигшие, наконец, Запада,
В том недолгом бодрствовании
115. Ваших чувств, что осталось вам,
Не пожелайте отказаться от исследования,
Плывя за Солнцем, мира без людей.
118. Подумайте о своем происхождении.
Не были вы созданы для грубой жизни,
Но для того, чтобы идти к доблести и знанию».
121. Своих товарищей так я воодушевил
Этой небольшой речью к дальнейшему пути,
Что едва потом мог их удерживать.
124. И поставив корму нашу на восток,
Мы обратили весла в крылья для безумного полета,
Все время забирая влево.
127. Уже все звезды Южного полюса
Видел я ночами, наш же так склонился,
Что не подымался над поверхностью моря.
130. Пять раз возгорался и столько же раз угасал свет
На нижней стороне луны,
С той поры как мы вошли в открытое море,
133. Когда предстала нам гора, темневшая
Из отдаления и показалась она столь высокой,
Что подобной никогда я и не видел.
136. Мы обрадовались, но скоро нам пришлось плакать,
Ибо с новой земли поднялся вихрь,
Потрясший носовую часть судна.
139. Трижды он кружил корабль всеми водами,
В четвертый раз поднял корму вверх,
А нос ринулся вглубь, как угодно было Другому [28],
142. Доколе море не замкнулося над нами.