Александр Грин - Том 2. Рассказы 1913-1916

– Эли Стар! Эли Стар! – вскрикнул бородатый молодой крепыш, стоя на берегу.

Стар вздрогнул и, спохватившись, двинул рулем. Лодка описала дугу, ткнувшись носом в жирный береговой ил.

– Садись, – сказал Эли бородачу. – Ты закричал так громко, что я подумал, не хватил ли тебя за икры шакал.

– Это потому, что ты не мог отличить меня от дерева.

Род сел к веслам и двумя взмахами их вывел лодку на середину.

– Я не слыхал ни одного твоего выстрела, – сказал Стар.

Род ответил не сразу, а весла в его руках заходили быстрее. Затем, переводя взгляд с линии борта на лицо друга, выпустил град быстрых, сердитых фраз:

– Это идиотская страна, Эли. Здесь можно сгореть от бешенства. Пока ты плавал взад и вперед, я исколесил приличные для моих ног пространства и видел не больше тебя.

– Конечно, ты помирился бы только на антилопе, не меньше, – засмеялся Стар. – И брезговал птицами.

– Какими птицами? – зевая, насмешливо спросил Род. – Здесь нет птиц. Вообще нет ничего. Пусто, Эли. Меня окружала какая-то особенная тишина, от которой делается не по себе. Я не встречал ничего подобного. Послушай, Стар, если мы повернем вниз, будем сменяться в гребле и изредка мочить себе головы этим табачным настоем, – Род показал на воду, – то через два часа, выражаясь литературно, благородные очертания яхты прикуют наше внимание, а соленый, кровожадный океан вытрет наши лица угольщиков своим воздушным полотенцем. Мы сможем тогда, Эли, выкинуть эти омерзительные жестянки с вареным мясом. Мы сможем переодеться, почитать истрепанную алжирскую газету, наконец, просто лечь спать без москитов. Эли, какое блаженство съесть хороший обед!

– Пожалуй, ты прав, – вяло согласился Стар. – Но видел ли ты хоть одно животное?

– Нет. Я тонул в какой-то зеленой каше. А стоило мне взобраться на лысину пригорка – конечно, полнейшая тишина. К тому же болезненный укус какого-то проклятого насекомого.

– Ты не в духе и хочешь вернуться, – перебил Эли. – А я – нет.

– Глупости, – проворчал Род. – Я думал и продолжаю думать, что пустыня привлекательна только для желторотых юнг, бредящих приключениями.

– На палубе мне еще скучнее, – возразил Стар. – Здесь все-таки маленькое разнообразие. Ты посмотри хорошенько на эти странные, свернутые махры листвы, на нездоровую, желто-зеленую пышность болот. А этот сладкий ядовитый дурман солнечной прели!

– Вижу, но не одобряю, – сухо сказал Род. – Что может быть веселее для глаз ложбинки с орешником, где бродят меланхолические куропатки и лани?!.

– Послушай, – нерешительно проговорил Эли, – ступай, если хочешь. Возьми лодку.

– Куда? – Род вытаращил глаза.

– На яхту. – Стар побледнел, тихий приступ тоски оглушил его. – Ступай, я приду к ночи. Спорить бесполезно, дружище, – у меня такое самочувствие, когда лучше остаться одному.

Вопросительное выражение глаз Рода сменилось высокомерным.

– Насколько я понимаю вас, сударь, – проговорил он, свирепо махая веслами, – вы желаете, чтобы я удалился?

– Вот именно.

– А вы будете разгуливать пешком?

– Немного.

– Хм! – задыхаясь от переполнявшей его иронии, выпустил Род. – Так я вам вот что сообщу, сударь: в гневе я могу убить бесчисленное количество людей и животных. Бывали также случаи, что я закатывал пощечину какой-нибудь мало естественной личности только потому, что она не имела чести мне понравиться. Я могу при случае стянуть платок у хорошенькой барышни. Но бросить вас одного на съедение гиппопотамам и людоедам – выше моих сил.

– Я поворачиваю. – сухо сказал Стар.

– Никогда! – вскрикнул Род, стремительно ударяя веслами, причем конечное «да» вылетело из его горла наподобие пушечного салюта.

Стар вспыхнул, – в эту минуту он ненавидел Рода больше, чем свою жизнь, – и круто повернул руль. Через несколько секунд, в полном молчании путешественников, лодка шмыгнула носом в колыхающуюся массу прибрежных водорослей и остановилась. Стар спрыгнул на песок.

– Эли, – с тупым изумлением сказал огорченный Род, – куда ты? И где ты будешь?

– Все равно. – Стар тихонько покачивал ружье, висевшее на плече. – Это ничего; дай мне побродить и успокоиться. Я вернусь.

– Постой же, консерв из грусти! – закричал Род, кладя весло. – Солнце идет к закату. Если ты окочуришься, что будет с яхтой?

– Яхта моя, – смеясь, возразил Эли. – А я – свой. Что можешь ты возразить мне, бородатый пачкун?