Владимир Одоевский - Мартингал

– А счастливо играете? – спросил я.

Молодой человек рванул меня за рукав: «Эх! Что вы мне напомнили!»

– Что, видно, крепко проигрались?

– Не спрашивайте лучше… беда, да и только!

– Ну, да вот господин, что с вами приходил, разве он…

– Кто? Дядя? – У! он человек строгий, страшный человек, и чудак и кремень. Был в старину игроком, теперь карт в руки не берет… неумолимый человек! Что за правила…

– Да разве он не может?..

«Кто? Он? у него одна поговорка: „Что должно, то должно! Давши слово, держись!“ Да как заладит ее, – так уж тут что хочешь. Вы не знаете, что это за человек! Ужас! Ни суда, ни милосердия. „Все это вздор! – говорит, – бабы выдумали!“ Однажды дядя узнал, что кто-то про него сказал дурное слово, – дядя нахмурился и обещал, что отнесется к личности обидчика, сказал и пошел в дом к нему, приходит, ему говорят, что уж-де три дня как в заразительной горячке с пятнами, – „а мне что нужды? – ответил дядя. – Долг! Святой долг!“ Родственники, прокуренные хлором, с почтением пропустили такого неустрашимого друга, а дядя в спальню, прямо к постели больного, да не говоря лишнего слова…» Молодой человек запнулся – перед нами явилась фигура в венгерке. Ужасный дядя поглядел на меня искоса, холодно отвечал на мой поклон, взял племянника под руку и повел его в другую сторону, как ребенка.

Очень мне было досадно! Только что молодяк распоясался! Не успел я у него ничего хорошенько повыспросить: кого они из родни потеряли? Отчего двоих вместе? Нет ли тут чего другого? Такая досада – нечего было дома жене рассказать.

На другой день по условию, ровно в девять часов, я явился в назначенный дом с произведениями моего искусства. Между тем, как я узнал после, случилось следующее происшествие.

Накануне, около часа пополудни, племянник пришел к дяде в отчаянном положении, и между ними произошел следующий разговор:

Дядя: «Что, играл?»

Племянник: – Играл.

– У кого?

– У Тяпкина…

– Понтировал?

– Понтировал…

– Проиграл?

– Проиграл…

– Много?

– Двести…

– Заплатил?

– Сто заплатил… сто через двадцать четыре часа…

– Есть?

– Нет…

– Что же ты?..

– Пулю в лоб…

– Хорошо.

Дядя замолчал. Племянник тоже. Так прошло четверть часа. Дядя молчал. Племянник начал:

– Дядюшка…

– Что?..

– Дядюшка…

– Что такое?..

– Мне девятнадцать лет…

– Когда?..

– В этом году…

– Правда…

Дядя замолчал. Племянник тоже. Прошло еще четверть часа. Племянник опять:

– Дядюшка…

– Что?..

– Завтра в двенадцать с четвертью…

– Что такое?

– Моя графиня…

– Не дурна…

– В первый раз…

– Поздравляю…

Дядя замолчал. Племянник тоже. Прошло еще четверть часа.

– Дядюшка…

– Что?..

– Неужели, в самом деле, пулю в лоб?..

– Непременно…

– Нет надежды!..

– Понтировал… Говорили… Не послушался… Хочешь своим умом жить. Вольнодумство. Подлость. Гнусность. Что на поверку? Долг, святой долг. Нечем? Одно средство…

Дядя замолчал. Племянник тоже. Прошло еще четверть часа… Племянник встал:

– Дядя! – сказал он.

– Что такое?

– Однажды отец мой выручил тебя из беды…

– Правда, хорошо.

Дядя спокойно вынул лист бумаги и принялся писать. Племянник смотрел на него с нетерпением. Дядя исписал лист; потом отворил комод, вынул из него какие-то бумаги, положил в конверт, надписал, запечатал, сказал: «Теперь все в порядке»; потом пододвинул к себе прекрасный ящик красного дерева, открыл и примолвил: «настоящий кухенрейт [7]; никогда не осекаются».

Спокойно осматривал дядя один пистолет за другим: спускал курок, отвертывал винты, бережно вытирал их замшею и опять привертывал.

– Что все это значит? – вскричал племянник, наконец выведенный из терпенья.

– Ничего. Однажды твой отец выручил меня из беды. Правда. Долг, святой долг. Хочешь прочесть?..

Дядя подал племяннику исписанный лист бумаги, и племянник прочел с ужасом:

«Никто не виноват. Мы сами своей волею.

За вырытие двух могил столько-то.

Доктору за осмотр столько-то.

На угощенье столько-то.

Итого: 515 р. 75 к., которые при сем прилагаются.

Такого-то числа в 12 с четвертью пополуночи».

– Вы шутите? – вскричал молодой человек.

– Я? – спокойно спросил дядя.

– Что значит эта бумага?

– Ничего. Порядок, как всегда. Так должно. Так привык. А то известное дело, после меня, на то, на се, растащут, разворуют…

– Вы сами?..

– Да – я сам. Твой отец выручил меня из беды. Правда. Долг, святой долг!..