Владислав Титов - Всем смертям назло

щающиеся шкивы. В последнем ряду кто-то поднялся, пристально посмотрел на меня и сел. "Расскажу биографию", - решил я. Скуластый парень с густой рыжей шевелюрой в переднем ряду осторожно кашлянул в кулаки плотнее уселся на стул. "Проходчик, - подумал я. - На Игоря похож. А может, отрывок прочитать? Про то, как Сергей Петров впервые в забой попал". Опять кто-то приподнялся и тут же сел.

- Товарищи! - встал парторг. - У нас в гостях писатель Титов... - Он замялся.

- Владислав, - подсказал я.

- Владислав, - повторил он. - Автор повести "Всем смертям назло...", в недавнем прошлом тоже шахтер, горный мастер, но во время аварии...

Я встал. Парторг удивленно посмотрел на меня и, не договорив, сел.

- Дорогие товарищи, - непослушным голосом сказал я и твердо решил: "Прочту отрывок". - Ребята! - голос мой дрогнул и зазвучал неизвестной до сих пор звонкостью. - Я родился...

И теперь еще с внутренней дрожью вспоминаю я то, свое самое первое писательское выступление перед своими большими и неизменными друзьями шахтерами. Потом этих встреч и выступлений было много, перед самыми различными аудиториями, в разных городах и поселках, в цехах, нарядных, на полевых станах, в школьных классах и студенческих аудиториях. Но то, первое, останется в моей памяти на всю жизнь.

Уже где-то в середине выступления, когда было рассказано, где родился и рос, как стал шахтером, когда я рассказывал о том, как, зажав зубами карандаш, учился писать и рыжий скуластый проходчик все чаще тихо кашлял в кулак, я вдруг до пронзительной ясности понял, что все или почти все сидящие тут в нарядной читали мою повесть и знают судьбу Сережки Петрова. Мне стало легко. Значит, недаром грыз по ночам карандаш, отчаивался, надеялся, рвал нервы с издателями и редакторами, значит, книжка нужна людям, если ее прочли вот эти парни, отнюдь не склонные к сантиментам, если они, перед тем как спуститься в забой, пришли сюда, на встречу со мной, и пришли не просто из любопытства, а ведомые пристальным интересом к человеческой судьбе, судьбе своего коллеги. Вот сидят они, притихшие, внимательные, перекатывая крутые желваки. Да, стоило ради этого жить, страдать, писать. Я был счастлив. Пришло ощущение, что стою не за официальным столом, упершись черным протезом в его красный край, а нахожусь среди ребят, которых давно и хорошо знаю, и делюсь с ними, как с друзьями, самым сокровенным, что наболело на душе за долгую разлуку, что уже выплеснулось в книжке, но все не уместилось, и вот то, чего не доверил бумаге, теперь доверяю им. Парторг выразительно посматривал на часы, а я не мог остановиться. Рыжий в переднем ряду кашлял и прятал от меня глаза. Еще несколько человек сидели, опустив головы, будто были в чем-то виноваты передо мной. В паузах было слышно, как скрипит канат и где-то тяжело и гулко ухает, наверное, скип, опрокидываясь и высыпая уголь в бункер...

Закончил я свое выступление совсем не так, как предполагал.

- А вообще, ребята! - неожиданно вырвалось у меня. - Бросил бы я эту писанину и полез бы с вами уголек долбать. Это я умею, - и сел.

Узколицый и черный, как цыган, шахтер во втором ряду вытянул длинную с большим угластым кадыком шею и раскрыл рот. Парторг частой дробью ударил пальцами по столу и, будто испугавшись этого, спрятал руки под стол. "Боже мой! Как плохо я говорил! - пронеслось в голове. - Надо бы все-таки отрывок прочитать. Но они же хорошо слушали и понимали меня. И я их понимал..."

Тяжелые, крупные аплодисменты грохнули минуту спустя. Рыжий отчаянно бил огромными ладонями одна о другую, тянул руки вперед, к столу, и быстро-быстро хлопал короткими, с черным ободом от угля, ресницами.

- Вопрос можно?.. - поднялся узколицый шахтер.

- Время, товарищи, время!.. - пальцем постучал по часам парторг.

- Ну чего ты, Акимыч, заладил?! - пробасил кто-то из задних рядов. За нами не заржавеет, план будет.

- Валяй! - отчаянно махнул рукой парторг, посмотрел на меня и пожал плечами: что, мол, с ними поделаешь.

- Владислав Андреевич... - робко, почти мальчишеским голосом произнес узколицый ("Отчество откуда-то знает!" - удивился я), - скажите, пожалуйста, как вот вы, шахтерский парень, наш, в общем, человек и... - Он замялся, а я как-то по инерции мысленно продолжил за него: "и докатился до такой жизни, что в писатели поперся?" - Ну... вот, книжку написали? - Он замолчал и вдруг расплылся в такой белозубой улыбке, что все вокруг тоже заулыбались. А узколицый парень выпалил: - Может, такие таланты в каждом шахтере заложены? И есть смысл побросать свои молотки и сверла и взяться романы строчить?!