Виктория Токарева - Лавина

Месяцева окатило странное желание: ему захотелось положить руки Татьяне на горло и войти в ее устье. Ему хотелось насиловать и душить одновременно и чтобы его оргазм совпал с ее смертной агонией. Они вместе содрогнулись бы в общем адском содрогании. Потом он разжал бы руки. Она упала бы замертво. А он бы вышел из лифта как ни в чем не бывало.

Они вышли из лифта вместе. Месяцев направился в одну сторону, Татьяна в другую. Но недавнее наваждение заставило его остановиться и вытереть холодный пот со лба.

Месяцев испугался и в тот же день отправился к психиатру.

- Это ничего страшного, - сказал лысый психиатр. - Такое состояние называется "хульные мысли". От слова "хула". Они посещают каждого человека. Особенно сдержанного. Особенно тех, кто себя сексуально ограничивает. Держит в руках. Хульные мысли - своего рода разрядка. Человек в воображении прокручивает то, чего не может позволить себе в жизни...

Месяцев успокоился. И забыл. Татьяну он встречал время от времени и в лифте, и во дворе. Она очень скоро стала спиваться, теряла товарный вид и уже в тридцать выглядела на пятьдесят. Организм злопамятен. Ничего не прощает.

Сейчас, проснувшись среди ночи, Месяцев вспомнил ее ноги и подумал: по каким тропам идет сейчас Татьяна и что она видит вокруг себя, какие видения и ландшафты? И может быть, то, что она видит, гораздо существеннее и прекраснее того, что видит он вокруг себя...

Утром Месяцев тяжело молчал.

- Тебе надо подумать о новой программе, - подсказала жена.

Месяцев посмотрел на жену. Она не любила переодеваться по утрам и по полдня ходила в ночной рубашке.

- Еще одна программа. Потом еще одна? А жить?

- Это и есть жизнь, - удивилась жена. - Птица летает, рыба плавает, а ты играешь.

- Птица летает и ловит мошек. Рыба плавает и ищет корм. А я играю, как на вокзале, и мне кладут в шапку.

Было такое время в жизни Месяцева. Сорок лет назад. Отец-алкоголик брал его на вокзал, надевал лямки аккордеона и заставлял играть. Аккордеон был ему от подбородка до колен - перламутровый, вывезенный из Германии, военный трофей. Восьмилетний Игорь играл. А в шапку бросали деньги.

- Ты просто устал, - догадалась жена. - Тебе надо отдохнуть. Сделать перерыв.

- Как отдохнуть? Сесть и ничего не делать?

- Поменяй обстановку. Поезжай на юг. Будешь плавать в любую погоду.

- Там война, - напомнил Месяцев.

- В Дом композиторов.

- Там композиторы.

- Ну, под Москву куда-нибудь. В санаторий.

На кухню вышел сын. Он был уже одет в кожаную новую куртку.

- Ты куда? - спросила жена.

Алик не ответил. Налил полную чашку сырой воды и выпил. Потом повернулся и ушел, хлопнув дверью.

Глаза жены наполнились слезами.

- Поедем вместе, - предложил Месяцев. - Пусть делают что хотят.

- Я не могу. У меня конкурс. - Жена вытерла слезы рукавом.

Жена готовила студентов к конкурсу. Студенты - ее вторая семья. Месяцев ревновал. Но сейчас не ревновал. Ему было все равно. Его как будто накрыло одеялом равнодушия. Видимо, соседка Татьяна второй раз включила его в нетрадиционное состояние. Первый раз - своим цветением, а второй раз - своей гибелью. Хотя при чем здесь Татьяна... Просто он бежит, бежит, бежит, как белка в колесе. Играет, играет, перебирает звуки. А колесо все вертится, вертится.

А зачем? Чтобы купить жене шубу, которая на ней как на корове седло.

Через неделю Месяцев жил в санатории.

Санаторный врач назначил бассейн, массаж и кислородные коктейли.

Месяцев погружался в воду, пахнущую хлоркой, и говорил себе: "Я сильный и молодой. Я вас всех к ногтю!" Кого всех? На этот вопрос он бы не мог ответить. У Месяцева не было врагов. Его единственные враги - лишний вес и возраст. Лишние десять лет и десять килограммов. Сейчас ему сорок восемь. А тридцать восемь - лучше. Сын был маленький и говорил, куда уходит. Дочь была маленькая, и ее не обнимал чужой и сумрачный Юра. Он сам был бы молодой и меньше уставал. А жена... Месяцев не видел разницы. Жена как-то не менялась. Табуретка - устойчивая конструкция.

Месяцев врезался в воду и плыл стилем, сильно выкидывая из воды гладкое круглое тело. Он делал три заплыва - туда и назад. Потом вставал под горячий душ, испытывая мышечную радость, которая не меньше, чем радость душевная, чем радость от прекрасных созвучий. Однако зачем сравнивать, что лучше, что хуже. Должно быть то и другое. Гармония. Он загнал, запустил свое тело сидячим образом жизни, нагрузкой на позвоночник, отсутствием спорта. И в сорок восемь лет - тюфяк тюфяком. Вот Билл Клинтон - занят не меньше. А находит время для диет и для спорта.