Виктория Токарева - Рассказы и повести

- Я пропадала или не пропадала? - уточнила продавщица.

- Пропадала.

- Значит, включает, - успокоилась продавщица. - А то, знаете, щас холодно, шапки портятся, которые вовсе не включают, а которые наполовину... Вам завернуть?

- Не обязательно.

Я взял шапку, отошел от ларька. Надел поплотнее на голову и отправился на работу.

Главное в жизни - правильно расставлять акценты. Уметь видеть - что важно, а что неважно.

Если, например, в метро тебе давят в спину и ходят по ногам - надо понимать, что это явление временное. Сказано: "Каждый подчиненный работает лучше, если он видит, что начальник его замечает".

У меня есть хрустальная мечта жизни: я мечтаю, чтобы в один прекрасный солнечный день любого времени года Копылов заметил бы меня, подошел и протянул руку.

- Здравствуйте, Слава! - сказал бы гений Копылов.

- Здравствуйте, Игорь Ростиславович! - вежливо ответил бы я.

- Ну как дела?

- Спасибо, потихоньку...

- А как жизнь вообще?

- Как когда...

- А я, знаете, замотался: то в Африку, то в Америку - некогда сосредоточиться.

Мы бы понимающе помолчали, и я бы сказал:

- Запонки у вас в большом порядке...

- Ага... - обрадуется Копылов. - Жена купила!

Мы улыбнемся друг другу и пойдем каждый своей дорогой. Он - к себе, я - к себе. Но, придя к себе, я бы сел за стол и тут же изобрел круглое крыло и поместил бы его сверху самолета, как верхний плавник у рыбы. Копылов взял бы в руки мой чертеж, поглядел вдаль и прищурился. Гена бы с восхищением выругался, а Саша тут же сел бы и написал заявление об уходе.

Сегодня 14 февраля. Прекрасный солнечный день.

Я поплотнее натягиваю на уши свою шапку и сворачиваю от своего корпуса к главному.

Я иду к Копылову мимо постов, мимо секретарей и стараюсь при этом не чихать и ступать осторожнее.

Копылов работал. Он сидел за столом лицом ко мне и что-то писал на листке. Может быть, выводил теорию относительности, забыв, что ее уже однажды открыл Эйнштейн.

Я осторожно прикрыл за собой дверь, прошел к столу и сел в кресло против Копылова.

Я приблизительно представлял, как все будет выглядеть: сейчас я сниму шапку и возникну. Копылов долго будет смотреть на меня, а потом тихо спросит:

- Когда вы вошли?

- Только что.

- А кто вас пропустил?

- Никто. Я сам пришел в шапке-невидимке.

Я улыбнусь и протяну ему шапку. Копылов рассмотрит со всех сторон, скажет: "Полупроводники" - и вернет обратно. И посмотрит на меня. Не вообще, а на меня.

Но все выглядело совершенно иначе, чем я представлял.

Я снял шапку и возник. Копылов поднял на меня глаза, но не удивился и не испугался, как я предполагал. Он посмотрел куда-то мне в переносицу, потом прищурился и стал что-то быстро писать на листке. Видимо, ему в голову пришла подходящая мысль.

Я растерялся, но ничего не сказал. Я смотрел на его лоб, на челюсть, немножко выдвинутую вперед. Копылов работал и был в этот момент похож на виолончелиста Ростроповича, когда тот играет "Элегию" Массне.

Я надел шапку и исчез. Копылов не заметил.

Тогда я дождался, когда он поднимет голову, - быстро стащил шапку и возник прямо перед его лицом.

Копылов стал смотреть на меня, и это продолжалось долго - минуту или две. Я попробовал даже слабо улыбнуться, но лицо Копылова оставалось бесстрастным, и я понял: он смотрит на меня и меня не видит.

Он был сейчас далеко со своими несозданными самолетами, неоткрытыми законами. Я не имел к этому никакого отношения, значит, я не существовал вообще. И если даже я встану сейчас вниз головой и пройдусь по кабинету на руках - это тоже ничего не переменит.

Я поднялся, сунул шапку в карман и пошел из его кабинета.

Когда я вышел, секретарша Копылова вытаращила на меня глаза.

- Когда вы вошли? - испугалась она.

- Только что.

- А кто вас пропустил?

- Я сам прошел. В шапке-невидимке.

Я вытащил из кармана шапку и показал секретарше.

- Синтетика? - заинтересовалась она.

- Вигоневая.

Секретарша не поверила. Посмотрела на меня и улыбнулась. Ей нравились молодые и веселые сотрудники.

Я подхожу к своему корпусу. Представляю, как появлюсь сейчас в своей шапке, как включусь и выключусь.

Ирка завизжит. У нее преобладает первая сигнальная система. Реакции примитивные.

Гена восхищенно выругается. Он ругается во всех случаях - и когда сердится и когда радуется.

Железное скажет: "Чем бы ни заниматься, только не делом". Для Железнова дело - превыше всего.

Гришка Гарин быстро спросит:

- Сколько платил?