Виктория Токарева - Рассказы и повести

Далее читатель клал журнал на колени, задумывался над своей судьбой и находил в ней много общего с судьбой живой рыбы. Он снимал с гвоздя венгерский плащ на подстежке и бежал в журнал, а если это было в другом городе, то писал в редакцию письмо.

Людей и писем скопилось много. За каждым стояла целая человеческая жизнь, в которой надо было разобраться.

Разбираться в чужих жизнях Вахлакову было некогда, поэтому специально для этой цели пригласили Семечкина.

Семечкин должен был всех выслушивать и входить в положение.

Ему отвели отдельный кабинет, поставили два телефона: черный и белый, внутренний и городской. В кабинет поставили диванчик, два кресла и повесили занавеску. Занавеска Семечкину не понравилась, он принес свою.

Когда Семечкин первый раз явился на работу, все очень удивились. На нем была малиновая бархатная блуза с золотыми пуговицами, белоснежная крахмальная рубашка апаш. На голове чуть набекрень сидел маленький беретик, а на ботинках большие пряжки.

Если бы штаны были поуже, как рейтузы, а на беретике лежали страусовые перья, то Гия Семечкин как две капли воды походил бы на принца.

- Что у вас за вид? - удивился Вахлаков.

- А у вас? - удивился Гия.

Вахлаков был одет в пиджак от нормального костюма и в брюки от другого нормального костюма.

- А что у меня? - не понял Вахлаков.

- У вас, вернее на вас, коричневые штаны и синий пиджак. Это некрасиво. К коричневому пошла бы замша горохового цвета.

- Какая гороховая замша? - смутился Вахлаков. - Я старик.

- Это не может служить оправданием, - заметил Семечкин. - Старики тоже бывают красивыми. Например, Хемингуэй был очень красивый старик.

- Но я вовсе не старик, - обиделся Вахлаков. - Мне пятьдесят восемь лет.

- Тем более, - отметил Семечкин и направился в свой кабинет.

В дверях он остановился и попросил:

- Если меня будут спрашивать, отсылайте в восемьдесят восьмой кабинет.

- А где такой? - спросил Вахлаков.

- Рядом с вашим.

- Но почему мой третий, а ваш восемьдесят восьмой? Ваш, по самым грубым подсчетам, должен быть четвертый.

- Четыре - скучная цифра, она похожа на стул. А цифра восемь - изящная. Пусть на двери моего кабинета будут две цифры восемь.

Существенным неудобством в работе Гии Семечкина было то, что посетитель не умел и не хотел быть кратким. Человеку нравится, когда его слушают, и еще болыие нравится, когда слушают и сочувствуют. Вместо того чтобы по пунктам изложить суть дела, посетитель начинал разворачивать подробный конспект: все с самого начала до самого конца со всеми мельчайшими подробностями.

Искусством устного рассказа обладает, например, Ираклий Андроников, но Ираклий Андроников к Гие не заходил, приходилось выслушивать другие устные рассказы - много худшие по теме и по деталям.

Однажды в конце рабочего дня в кабинет N 88 вошел красавец. Он был молод - лет восемнадцати, не больше, и высок - метр девяносто, не ниже. И каждый миллиметр был в нем строго продуман природой. Видимо, природа не одну сотню лет вела строгий естественный отбор, прежде чем создать такой индивид.

- Здравствуйте, - поздоровался красавец. - А я вас ищу-ищу. Сначала третий кабинет, потом сразу восемьдесят восьмой. Какой-то идиот нумеровал.

Гия промолчал.

- Я слышал, вы исполняете все желания, - сказал красавец.

- Все разумные желания, - уточнил Гия.

- У меня есть разумное желание: я хочу славы и чужих городов.

- Заграничную командировку?

- За границу, - поправил парень. Ему не нравилось слово "командировка".

- А что вы умеете делать?

- Я красивый.

- И все?

- А вам мало?

- Мне вполне достаточно, - сознался Гия.

- И другим достаточно. Красота встречается так же редко, как гениальность. Я в своем роде тоже гений.

- Вам нужно найти какое-то применение своей гениальности.

- Какое бывает применение мужской красоте? Я ведь не женщина...

- Может быть, в манекенщицы, то есть в манекенщики... В Дом моделей. Они ездят за границу.

Красавец задумался, постукивая пальцами по колену.

Руки у него были смуглые, совершенные, и ногти на пальцах тоже совершенные.

- Напишите, пожалуйста, бумагу, - попросил он.

- Какую бумагу?

- На имя директора Дома моделей.

Гия терпеть не мог бумаг, но ему не хотелось отказывать. Он взял журнальный бланк и нарисовал на нем человечка за столом в круглом беретике. Вокруг беретика, похожего на нимб, нарисовал сияние. Потом, подумав, достал из стола бенгальскую свечку, поставил в керамическую вазочку, как цветок. Чиркнул спичкой, поднес ее к свече. Свеча начала тлеть, кончик стал красным, потом вдруг во все стороны бесшумно брызнули огоньки. Они были холодные и голубоватые, как звезды, и летели далеко, как на ниточках, по разным траекториям.