Виктория Токарева - Рассказы и повести

Джинджи взял свой стул и сел рядом с Эльгой.

- Эльга, - сказал Джинджи, - ты замечательный человек. Это правда.

У Эльги только что окончилась одна любовь, а другая еще не начиналась. Требовалось время, чтобы после первой все улеглось.

- Не врывайся в мою паузу, - сказала Эльга.

Джинджи взял свой стул и поставил его возле Люси.

- Люся, - сказал Джинджи, - ты замечательный человек, правда. Я и раньше это предполагал, но теперь понял наверняка.

- А как ты это понял? - удивилась Люся.

- По некоторым приметам.

Люсе было интересно послушать поподробнее, но в это время в прихожей зазвонил телефон.

- Сними трубку, - попросила она Костю, который сидел возле двери с лицом талантливого трагика.

Костя думал в этот момент о том, что сегодняшний вечер - миг, и даже сто лет - миг в сравнении с вечностью. А через сто лет Кости уже не будет, и темносерые штаны в рубчик, которые на нем надеты, переживут его имя.

Костя тихо вышел в прихожую, потом так же тихо вернулся и сел на свое место.

- Кто это звонил? - спросила Люся.

- Женя, - ответил Костя, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

- Женька?!

- Может быть, Женька, но он сказал Женя.

Юра перестал играть, и в комнате стало тихо.

- Зачем он звонил?

- Он просил передать, что придет к вам ночевать.

- А ты что сказал?

- Я сказал: у вас гости.

- А он?

- А он сказал: ничего, пожалуйста.

Гости были не только воспитанные и талантливые. Гости были чуткие. Они не могли развлекаться, если ближнему грозила опасность.

Все сели вокруг стола и сосредоточились.

- Скажите, к вам родственники приехали, - предложил Джинджи и подвинул свой локоть поближе к Люсиному.

- Я говорить не буду, - отказался Юра и посмотрел на локоть Джинджи. - Я не умею врать.

- А я, значит, умею, - обиделась Люся. - Когда надо врать или одалживать деньги, когда надо унижаться, ты посылаешь меня.

- Пусть переночует, - выручил Костя, - не надо будет врать. И что такое одна ночь в сравнении с вечностью?

- Если он переночует одну ночь, - объяснил Юра, - он поселится здесь навсегда и завтра приведет своего приятеля.

Услышав, что ее ждет, Люся часто задышала, и брови у нее стали красные.

- А вы скажите, знакомые из Ленинграда приехали, - посоветовала Эльга.

- Я уже предлагал, не подходит, - напомнил Джинджи. - Его нельзя пускать.

- Не пускайте, - у Эльги было развито логическое мышление. - Заприте дверь, будто вас нет дома. Он позвонит-позвонит и уйдет.

В дверь позвонили. Все переглянулись. Юра быстро выключил свет.

- А почему он пришел к вам ночевать? - шепотом удивился Костя. - Это кто, родственник ваш?

- Ее друг, - Юра кивнул на жену. - Большой приятель.

- К нашему берегу вечно приплывет не дерьмо, так палка, - подытожила Эльга, имея в виду не столько Люсю, сколько себя.

Женька тем временем положил палец на кнопку, полагая, что хозяева не слышат.

Все имеет свой конец, даже жизнь. Женька тоже в конце концов снял палец с кнопки, и тогда стало тихо.

- Ушел... - тихо предположил Юра, подошел на цыпочках к двери и заглянул в замочную скважину.

Женька сидел на ступеньках возле лифта и ждал. Он все понимал буквально: раз хозяева не отпирают, значит, их нет дома. А раз их нет - они вернутся. Женька ждал, подперев лицо руками, и выражение у него было изумленно-печальное и какое-то отрешенное. А рядом на ступеньках стояла коробка с тортом, перевязанная бумажной веревочкой.

Юра вернулся в комнату.

- Сидит, - сообщил он.

- Вот это дает! - восхищенно сказал Джинджи.

- А долго он будет сидеть? - забеспокоилась Эльга.

- Всю жизнь, - убежденно сказала Люся.

- А как же нам теперь выйти? - удивился Костя.

- Никак, - сказала Люся. - Попались!

Прошло четыре часа.

В комнате было темно и тихо, слышно было, как урчал на кухне холодильник, тикали снятые с руки часы.

Юра спал на тахте. Он, как космонавт, умел засыпать в любой обстановке и спал обычно крепко, без снов.

Возле него валетом лежал Костя, осмысливал жизнь, при этом старался отодвинуть Юрины ноги подальше от лица.

Эльга сидела в кресле и думала о том, что прошлая любовь кончилась не по ее инициативе, а новая еще не началась, и неизвестно, что приплывет к ее берегу в очередной раз.

Люся смотрела в окно, понимала, что не выспится и завтра снова не сможет работать, не сумеет сохранить себя для первой фразы.

- Джинджи, - с надеждой попросила она, - давай я скажу тебе первую фразу...

Джинджи ходил из угла в угол: страстно хотел домой. Он забыл о том, что Эльга хороший человек и Люся, по некоторым приметам, тоже хороший человек. Сейчас, когда нельзя было выйти, он больше всего на свете хотел в свои собственные стены к своей собственной жене.