Виктория Токарева - Своя правда

Ирина созвонилась с Сашей. Саша нашел медицинский техникум. Не врач, но медсестра. Тоже хорошо.

Отправили документы. Снежана получила допуск.

Надо было лететь в Москву.

Ирина поехала проводить дочь. Самолет задерживался. Зашли в буфет. Ирина купила Снежане пирожное - побаловать девочку. Как она там будет на чужих руках? Сердце стыло от боли.

Снежана жевала сомкнутым ртом. Ротик у нее был маленький и трогательный, как у кошки. Глаза большие, круглые, тревожные. Как любила Ирина это личико, эти детские руки. Но любовь к дочери была спрятана глубоко в сердце, а наружу вырывалась грубость, как ядовитый дым. Точно как у матери. С возрастом Ирина все больше походила на мать - и лицом, и характером. Умела напролом идти к цели, как бизон.

- Максуд знает, что ты едешь в Москву? - спросила Ирина.

- Да ну его... - ответила Снежана.

Так. Все ясно. Статус останется прежним и даже упадет. Деньги Гусейновых будут служить другим.

- А этот? - Ирина даже не захотела выговорить имя "Олег". - Этот знает?

- Я буду ему писать, - отозвалась Снежана. Не хотела распространяться.

- Скажи, пожалуйста, - вежливо начала Ирина, - почему тебя тянет в самую помойку?

- Я его люблю. А твоего Максуда терпеть не могу. У него пальцы как свиные сардельки.

- При чем тут пальцы?

- А что при чем?

- Перспективы, - раздельно произнесла Ирина. - Какая перспектива у твоего аульного татарина? Метла? И что у вас будут за дети?

Снежана сморгнула, и две слезы упали в чашку с чаем.

- Не могу... - Ирина расстегнула кофту. Ей не хватало воздуха.

Подошла официантка Джамиля, бывшая ученица Ирины. В городе было полно ее учеников. Девочки, как правило, не тяготели к высшему образованию.

- Здрасьте, Ирина Ивановна, - поздоровалась Джамиля. - Передали, рейс опять задерживается. Вы слышали?

- Ты иди, - участливо предложила Снежана. - Я сама улечу.

Ирина растерянно посмотрела на Джамилю.

- Идите, идите... Я за ней присмотрю.

- Что за мной смотреть? - пожала плечом Снежана. - Что я, ребенок?

Ирина поняла, что серьезного разговора с дочерью не получится. Слишком тесно стоят их души. Снежане эта теснота невыносима. Ей будет спокойнее, если Ирина уйдет и перестанет мучить.

Ирина ушла. Она ехала на автобусе и тихо плакала. Снимала слезы со щеки. Как медленно тянулся каждый день! И как мгновенно промчались семнадцать лет. И теперь вот Снежана уезжает. И хорошо, что уезжает. Первая любовь - нестойкая. С глаз долой - из сердца вон.

Ирина вошла в свою квартиру через полтора часа, и тут же зазвенел звонок. Звонила Джамиля. Она сообщила, что Снежана не дождалась самолета. За ней приехал высокий черный парень, и они вместе куда-то испарились. И на посадке Снежаны не было.

- А билет? - растерянно спросила Ирина.

- Ну вот... - ответила Джамиля. Что она могла добавить.

Билет пропал. Снежана сбежала с Олегом.

У Ирины горело лицо, как будто наотмашь ударили дверью. "Ну вот..." повторяла она.

Мать не знала любви и не понимала Ирину. Но ведь Ирина знает, что такое любовь, - страсть, а тоже не понимает дочь. Что это? Конфликт поколений? Нет. Если бы Снежана выбрала Максуда, воспитанного и начитанного мальчика, золотого медалиста, никакого конфликта поколений не было бы.

И дело не в деньгах. Дело в общении. В атмосфере семьи. Но, с другой стороны, Кямал - тоже не философ. А она была с ним счастлива. И даже сейчас, после вранья, - тоже счастлива.

Ирина металась по квартире, хотела бежать, но не знала куда. Она не знала, где живет этот Олег, будь он трижды проклят. Ирина металась и билась о собственные стены, как случайно залетевшая птица.

Пришел Кямал - ясный и простодушный, как всегда. Ирина ударилась об Кямала. Он ее поймал, прижал, пригрел. Она утихла в его руках.

- Как будет, так и будет, - философски изрек Кямал. - Что такое семнадцать лет? Это только начало. Рассвет. Даже раньше чем рассвет. Первый солнечный луч. Пусть будет Олег. Потом другой. Зачем отдирать по-живому? Само отвалится. Только бы не было последствий в виде ребенка.

Последствия не заставили себя ждать. Снежана ходила беременная. Ирина узнала об этом через чужих людей. Снежана не звонила и не появлялась. Видимо, боялась.

Ирина закрывала глаза и молилась, чтобы ребенок не появился на свет. Умер во чреве. Грех, грех просить такое у Бога. Но ребенок - крепкая нить, которая привяжет Снежану к Олегу. А Ирина хотела получить дочь обратно, отмыть, нарядить и пустить в другую жизнь, где чисто и светло. Как у Хемингуэя.