Лев Толстой: Что я видел во сне

Лицо отца выражало не сердитость, но одно страдание.

- Да иди, иди, - сказал он. - Слава богу. Да, я завтра приду опять, и мы решим. Прощай, голубушка. Да, прощай. - И опять ему трудно было удержать поднявшийся комок в горле.

Когда Михаил Иванович вернулся к брату, Александра Дмитриевна тотчас же спросила его:

- Ну что?

- Да ничего.

- Видели? - спросила она, по лицу его догадываясь, что что-то случилось.

- Да, - скороговоркой проговорил он и вдруг заплакал. - Да, и глуп и стар стал, - сказал он, успокоившись.

- Нет, умен, очень умен.

Михаил Иванович простил дочь, совсем простил, и ради прощенья победил в себе весь страх перед славой людской. Он устроил дочь у сестры Александры Дмитриевны, жившей в деревне, и видался с дочерью и любил ее не только по-прежнему, но еще больше, чем прежде, и часто приезжал к ней и гостил у нее. Но ребенка он избегал видеть и не мог победить в себе чувства отвращения, омерзения к нему. И это было источником страданий дочери.

13 ноября 1906.