Лев Толстой - Ягоды

- Грушка!

- Аась!

- А как волк?

- Ну что ж волк? Ты что ж пужаешь. А я небось не боюсь, - говорила Грушка, и, забывшись, она, думая о волке, клала ягоду за ягодой, и самые лучшие, не в кружку, а в рот.

- А Тараска-то наш ушел за овраг. Тараска-а!

- Я-о! - отвечал Тараска из-за оврага. - Идите сюда.

- А и то пойдем, тама больше.

И девчата полезли вниз в овраг, держась за кусты, а из оврага отвершками на другую сторону, и тут, на припоре солнца, сразу напали на полянку с мелкой травой, сплошь усыпанную ягодами. Обе молчали и не переставая работали и руками и губами.

Вдруг что-то шарахнулось и среди тишины с страшным, как им показалось, грохотом затрещало по траве и кустам.

Грушка упала от страха и рассыпала до половины кружки набранные ягоды.

- Мамушка! - завизжала она и заплакала.

- Заяц это, заяц! Тараска! Заяц. Вон он, - кричала Ольгушка, указывая на серо-бурую спинку с ушами, мелькавшую между кустов. - Ты чего? обратилась Ольгушка к Грушке, когда заяц скрылся.

- Я думала, волк, - отвечала Грушка и вдруг тотчас же после ужаса и слез отчаяния расхохоталась.

- Вот дура-то.

- Страсть испугалась! - говорила Грушка, заливаясь звонким, как колокольчик, хохотом.

Подобрали ягоды и пошли дальше. Солнце уже взошло и светлыми яркими пятнами и тенями расцветило зелень и блестело в каплях росы, о которую вымокли девчонки теперь по самый пояс.

Девчата были уж почти на конце леса, всё уходя дальше и дальше, в надежде что чем дальше, то больше будет ягод, когда в разных местах послышались звонкие ауканья девок и баб, вышедших позднее и также собиравших ягоды.

В завтрак кружка и горшочек были уже наполовину полны, когда девчата сошлись с теткой Акулиной, тоже вышедшей по ягоды. За теткой Акулиной ковылял на толстых кривых ножонках крошечный толстопузый мальчик в одной рубашонке и без шапки.

- Увязался со мной, - сказала Акулина девчатам, взяв мальчика на руки. - И оставить не с кем.

- А мы сейчас зайца здорового выпугнули. Как затрещи-ит - жуть...

- Вишь ты! - сказала Акулина и спустила опять с рук малого.

Переговорившись так, девочки разошлись с Акулиной и продолжали свое дело.

- Знать, посидим таперича, - сказала Ольгушка, садясь под густую тень орехового куста. - Уморилася. Эх хлебушка не взяли, поесть бы теперь.

- И мне хочется, - сказала Грушка.

- Что это тетка Акулина кричит больно чего-то? Чуешь? Ау, тетка Акулипа!

- Ольгушка-а! - отозвалась Акулина.

- Чаго!

- Малый не с вами? - кричала Акулина из-за отвершка.

- Нету.

Но вот зашелестели кусты, и из-за отвершка показалась сама тетка Акулипа с подобранной выше колеи юбкой, с кошелкой на руке.

- Малого не видали?

- Нету.

- Вот грех какой! Мишка-а-а!

- Мишка-а-а!

Никто не отзывался.

- Ох, горюшко, заплутается он. В большой лес забредет.

Ольгушка вскочила и пошла с Грушкой искать в одну сторону, тетка Акулина в другую. Не переставая звонкими голосами кликали Мишку, но никто не откликался.

- Уморилась, - говорила Грушка, отставая, но Ольгушка не переставая аукала и шла то вправо, то влево, поглядывая но сторонам.

Акулинин голос отчаянный слышался далеко к большому лесу. Ольгушка уже хотела бросить искать и идти домой, когда в одном сочном кусте, около пня липовой молодой поросли, она услыхала упорный и сердитый, отчаянный писк какой-то птицы, вероятно, с птенцами, чем-то недовольной. Птица, очевидно, чего-то боялась и на что-то сердилась. Ольгушка оглянулась на куст, обросший густой и высокой с белыми цветами травой, и под самым им увидала синенькую, не похожую ни на какие лесные травы кучку. Она остановилась, пригляделась. Это был Мишка. И его-то боялась и на него сердилась птица.

Мишка лежал на толстом брюхе, подложив ручонки под голову и вытянув пухлые кривые ножонки, и сладко спал.

Ольгушка покликала мать и, разбудивши малого, дала ему ягод.

И долго потом Ольгушка всем, кого встречала, и дома матери, и отцу, и соседям рассказывала, как она искала и как нашла Акулининова малого.

Солнце уж совсем вышло из-за леса и жарко пекло землю и все, что было на ней.

- Ольгушка! Купаться, - пригласили Ольгу сошедшиеся с ней девочки. И все большим хороводом пошли с песнями к реке. Барахтаясь, визжа и болтая ногами, девчата не заметили, как с запада заходила черная низкая туча, как солнце стало скрываться и открываться и как запахло цветами и березовым листом и стало погромыхивать. Не успели девки одеться, как полил дождь и измочил их до нитки.