Лев Толстой: Семейное счастие

Эти две последние недели мы виделись каждый день. Он приезжал к обеду и просиживал до полночи. Но, несмотря на то, что он говорил - и я знала, что говорил правду, - что без меня он не живет, он никогда не проводил целого дня со мной и старался продолжать заниматься своими делами. Внешние отношения наши до самой свадьбы оставались те же, как и прежде, мы продолжали говорить друг другу вы, он не целовал даже моей руки и не только не искал, но даже избегал случаев оставаться наедине со мною. Как будто он боялся отдаться слишком большой, вредной нежности, которая была в нем. Не знаю, он или я изменились, но теперь я чувствовала себя совершенно равною ему, не находила в нем больше прежде не нравившегося мне притворства простоты и часто с наслаждением видела перед собой вместо внушающего уважение и страх мужчины кроткого и потерянного от счастья ребенка. "Так только-то и было в нем! - часто думала я. - Он точно такой же человек, как и я, не больше". Теперь мне казалось, что он весь передо мной, и что я вполне узнала его. И все, что я узнавала, было так просто и так согласно со мной. Даже его планы о том, как мы будем жить вместе, были те же мои планы, только яснее и лучше обозначавшиеся в его словах.

Погода эти дни была дурная, и большую часть времени мы проводили в комнатах. Самые лучшие задушевные беседы происходили в углу между фортепьяно и окошком. На черном окне близко отражался огонь свеч, по глянцевитому стеклу изредка ударяли и текли капли. По крыше стучало, в луже шлепала вода под желобом, из окна тянуло сыростью. И как-то еще светлее, теплее и радостнее казалось в нашем углу.

- А знаете, я давно хотел вам сказать одну вещь, - сказал он раз, когда мы поздно одни засиделись в этом углу. - Я, покуда вы играли, все думал об этом.

- Ничего не говорите, я все знаю, - сказала я.

Он улыбнулся.

- Да, правда, не будем говорить.

- Нет, скажите, что? - спросила я.

- А вот что. Помните, когда я вам рассказывал историю про А и Б?

- Еще бы не помнить эту глупую историю. Хорошо, что так кончилось...

- Да, еще бы немного, и все мое счастье погибло бы от меня самого. Вы спасли меня. Но главное, что я все лгал тогда, и мне совестно, я хочу досказать теперь.

- Ах, пожалуйста, не надо.

- Не бойтесь, - сказал он, улыбаясь. - Мне только оправдаться надо. Когда я начал говорить, я хотел рассуждать.

- Зачем рассуждать, - сказала я, - никогда не надо.

- Да, я рассуждал плохо. После всех моих разочарований, ошибок в жизни, когда я нынче приехал в деревню, я так себе сказал решительно, что любовь для меня кончена, что остаются для меня только обязанности доживанья, что я долго не отдавал себе отчета в том, что такое мое чувство к вам и к чему оно может повести меня. Я надеялся и не надеялся, то мне казалось, что вы кокетничаете, то верилось, - и сам не знал, что я буду делать. Но после этого вечера, помните, когда мы ночью ходили по саду, - я испугался, мое теперешнее счастье показалось мне слишком велико и невозможно. Ну, что бы было, ежели бы я позволил себе надеяться, и напрасно? Но, разумеется, я думал только о себе; потому что я гадкий эгоист.

Он помолчал, глядя на меня.

- Однако ведь и не совсем вздор я говорил тогда. Ведь можно и должно было мне бояться. Я так много беру от вас и так мало могу дать. Вы еще дитя, вы бутон, который еще будет распускаться, вы в первый раз любите, а я...

- Да, скажите мне по правде, - сказала я, но вдруг мне страшно стало за его ответ. - Нет, не надо, - прибавила я.

- Любил ли я прежде? да? - сказал он, тотчас угадав мою мысль. - Это я могу сказать вам. Нет, не любил. Никогда ничего похожего на это чувство... Но вдруг как будто какое-то тяжелое воспоминание мелькнуло в его воображении. - Нет, и тут мне нужно ваше сердце, чтоб иметь право любить вас, - сказал он грустно. - Так разве не нужно было задуматься, прежде чем сказать, что я люблю вас? Что я вам даю? Любовь - правда.

- Разве это мало? - сказала я, глядя ему в глаза.

- Мало, мой друг, для вас мало, - продолжал он. - У вас красота и молодость! Я часто теперь не сплю по ночам от счастья и все думаю о том, как мы будем жить вместе. Я прожил много, и мне кажется, что нашел то, что нужно для счастья. Тихая, уединенная жизнь в нашей деревенской глуши, с возможностью делать добро людям, которым так легко делать добро, к которому они не привыкли; потом труд, - труд, который, кажется, что приносит пользу; потом отдых, природа, книга, музыка, любовь к близкому человеку, - вот мое счастье, выше которого я не мечтал. А тут, сверх всего этого, такой друг, как вы, семья, может быть, и все, что только может желать человек.