Дмитрий Григорович - Переселенцы

Присовокупил Фуфаев, хлопая себя по животу.

Осерчал добре.

Простой такой был.

Начал снова Фуфаев, приседая на корточки.

Петя явственно это слышал.

Ветра также не было.

Который был не кто другой, как помещик Лысков.

Тут обратился он к лакею, стоявшему за спиною.

Он снова обратился к лакею.

Лысков указал на дом Тютюевой.

Тут лицо Лыскова приняло умышленно грозный вид.

Она была вообще запаслива.

Яков Васильевич на этом месте, с особенным усердием погнал лошадь.

Последнее вернее.

Плакала.

Правда, по множеству бумаг, он торопился.

Забормотал письмоводитель.

Тут он выразительно приложил указательный палец к губам и быстро потом перенес его к спине.

Классическая материя провинциальных халатов.

С каждым днем он убеждался в этом.

До него считалось версты четыре.

В прежнее время Лапша кашлял только днем; ночью спал как убитый, особенно когда хорошо ужинал.

Мы не упоминаем о четвертом, который только и делал, что спал или сосал грудь.

Это случилось недели три после окончательного переселения в степь.

Время уже приближалось к вечеру.

Так по крайней мере казалось горбуну.

Карякин обернулся.

Что произошло прежде еще, чем прибитый им горбун успел скрыться из вида.

Единственное мужское лицо в дворне Ивановой.

Вероятно, с тем, чтоб призвать его в свидетели жестокости Ивана.

Пьяшка отстала теперь и замолкла.

Тут он обратился к остальным.

Андрей указал на Филиппа.

Совсем другую губернию показывает.

Любимое местопребывание Пьяшки, когда в комнате шел о чем-нибудь разговор.

Они игрывали еще ребятишками на улице Марьинского.

Даже на губах Катерины время от времени появлялась улыбка.

Около двух тысяч душ.

Их всего пять: главная, по которой идет почтовая дорога и которая ведет к мосту через Оку, занимает середину села.

Лезла на глаза, когда шапку отодвигали на затылок, и сползала на затылок, когда шапка наезжала на глаза.

Обо всем этом старик слышал от жителей Марьинского.

Тут последовала история о помещике и о сорока оконных рамах, из которых тридцать уже сделаны, и даже деньги за них получены.

Дядя Василий знал уже о нем из истории о пожаре.

Да простят нам такую претензию!

И потому, вероятно, говорящий не иначе, как по-французски.

Как честный и благородный человек, Сергей Васильевич не мог иначе рассуждать.

Его сильно занимает судьба африканских племен и распоряжения англичан в Индии.