Айвен Саутолл - Поселок Тополи

Стелла почувствовала, что в ней просыпается живой интерес и жалость. Она едва удержалась, чтобы не окликнуть их. Как только они прошли, она выбралась из своего укрытия и стала на краю дороги, провожая их глазами.

Они спаслись от пожара, это ясно. Но ведь пожар отсюда за много миль. Что они делают здесь, в Тополях? Они проковыляли мимо калитки Фэрхоллов, потом мимо ее калитки и дальше, вниз, и ни разу даже не оглянулись, не посмотрели по сторонам.

Она двинулась вслед за ними, совершенно забыв про свои горести.

Удивительное происшествие! Надо было с ними заговорить. Надо было их окликнуть. Может, они больны, мало ли что может быть… Очень странно.

— Стелла!

Она вздрогнула, услышав свое имя.

Это был Питер — Питер с каким-то жалким, пристыженным лицом. Но в Питере всегда было и что-то еще — какая-то напряженная внимательность, серьезное желание заглянуть ей в душу, сделать ей приятное, в каком бы настроении он ее ни застал. И сейчас это в нем было. По нему все видно, он такой прозрачный. Иногда он ее раздражал. Бывали дни, когда ей хотелось, чтобы он как следует на нее разозлился. Но Питер никогда не выходил из себя.

А Питера каждая встреча со Стеллой наполняла радостью, как будто он еще никогда в жизни не видел такого чуда.

— Ты их знаешь? — спросил Питер.

— Тех мальчиков? В первый раз вижу.

Питер, очень этим довольный, сказал:

— Наверно, пожарники.

— Тут-то нет никаких пожаров, — сказала Стелла и вспомнила, что ей нужно передать Питеру поручение. — Мама велела сказать, что мы можем тебя подвезти. Мы поедем в половине одиннадцатого. Будем проезжать через Милтондэйл, можем подбросить тебя на станцию.

Питер отвернулся. Ему было стыдно, что Стелла знает, что его отправляют домой, а сейчас, когда пришлось вдаваться в подробности, стало еще горше.

— Наверно, они не позволят мне ждать так долго. Наверно, мы поедем, как только дедушка наладит машину. У него там аккумулятор сел или еще что-то. Он говорит, что это я, когда играл в машине, не выключил зажигание. А это неправда, сам, должно быть, не выключил. И бабушка с нами поедет: дедушка говорит, что ей тут опасно оставаться.

— Она тоже поедет? — воскликнула Стелла.

— Он вечно все забывает. Вот и поделом ему, не надо было отправлять меня домой!

— Но бабушке-то зачем ехать? — спросила Стелла.

— Что? А, ты же, наверно, слышала? Сколько сгорело домов, и все такое…

— Нет, — сказала Стелла, снова начиная злиться. — И ты не слышал. Так всегда говорят, когда где-нибудь пожар. Охота тебе повторять такие глупости.

— Но это правда. Только сейчас передавали по радио. Я сам слышал. Кто-то пропал без вести. На борьбу брошены тысячи людей. Горит во многих местах на том склоне.

Стелла смотрела на него и не верила.

— Не может этого быть! Никогда бы не допустили, чтобы такое случилось.

— А вот случилось. На дорогах установлены посты. Жителей эвакуируют. Горит, горит, и никак не потушат.

— Все ты выдумываешь. Как только не стыдно!

— Вот честное слово, Стелла! Не стал бы я врать. Уж тебе-то, во всяком случае. Дедушка говорит, что и сюда перекинется. Говорит, что огню сюда прямая дорога. Он говорит, что если у твоего папы есть хоть капля ума, он тебя тоже отправит отсюда, и Стиви, и Жюли, а если не отправит сам, все равно полиция с минуты на минуту заставит. Приедут, постучат в дверь и вас заберут.

— Врешь! — закричала Стелла. — Даже если огонь дойдет до водохранилища, дальше-то куда ему двигаться?

— Может обойти кругом.

— Постыдился бы, Питер. Противный какой! Я-то знаю, что ты все выдумал.

Он увидел совсем близко от себя ее глупое, злое, залитое слезами лицо, и вдруг она бросилась бежать. У Питера чуть сердце не оборвалось, так ему стало больно.

— Стелла! — крикнул он ей вдогонку. Ведь теперь он ее больше не увидит много недель, может быть, месяцев. Не мог он унести с собой такой ее образ, это искаженное, испуганное лицо. — Стелла! — крикнул он во весь голос и побежал за ней, позабыв, что клятвенно обещал не выходить с участка.

Он догнал ее уже далеко за ее домом — она промчалась мимо своей калитки. В смятении Питер убедился, что она в самом деле рыдает. Он ничего не мог понять. Она вдруг показалась ему чужой.

— Стелла, — начал он, запыхавшись, — пожалуйста, не плачь! Не плачь, Стелла. Ну прости меня… Я не хотел тебя напугать…

— Какой ты противный, Питер Фэрхолл! Сознайся: ведь ты все это выдумал?

— Не знаю, — сказал он, потому что не знал, что сказать, — Отчасти, наверно… Я не знаю. Честное слово, не знаю, Стелла… Нет, конечно, я это не выдумал.