Софрон Данилов - Бьётся сердце

Он выскочил из дома, Анфиса за ним. У подружки Веры дочери не было, она и не заходила сюда. Вера, узнав, в чём дело, пришла в такое смятение, что Анфиса и вовсе пала духом. Теперь они втроём пошли из дома в дом — к знакомым, одноклассникам, родственникам. Через полчаса всё село, уже собравшееся было ко сну, поднялось. Чуя тревогу, с лаем носились собаки.

Оказывается, Нину Габышеву после уроков допрашивали в учительской, а к врачу со своей ангиной она и не обращалась. Из школы ей было велено идти домой, после этого никто, кроме матери, девушку не видел.

Прибежал, застёгивая на ходу шубу, сам председатель колхоза Егор Егорович. Часть ребят обходила избы уже подряд — не пропуская ни одного двора, другие побежали звонить из правления к дальним родственникам Габышевых в Силэннях.

Но ни обход деревни, ни телефон ничего не дали. Машина, посланная на тракт, вернулась. Надо было прочёсывать весь алас. И скоро на тропах за околицей Арылаха замелькали фонари, там слышались надрывные крики: «Нина! Ниночка-а-а! Габышева, отзовись! Нина!»

Широко шагая по дороге, огибающей лесную опушку, Аласов в одном месте увидел следы маленьких ног — они уходили от дороги. Страшась затоптать след, он пошёл за ним. Но это оказались всего лишь ребячьи шалости — играли тут днём, выскакивали на целину.

Полчаса назад у колхозного правления Фёдор Баглаевич кидался от одного к другому: «Друзья, постарайтесь! Разыщите девочку». Даже Кылбанов был здесь — отправился на поиски в грузовой машине, с борта прокричал: «Найдём или не найдём, но отвечать кое-кто будет!» Гнида проклятая.

А впрочем, все мы хороши. После того, что увидел в учительской, разве не его долг был как учителя, классовода — успокоить девочку, отвести её домой, разумно поговорить с родителями?

Сзади послышалось тарахтение колхозного «газика». Поравнявшись, машина высадила Веру Тегюрюкову с двумя парнями, а сама двинулась прочёсывать дорогу дальше.

— Ничего, Сергей Эргисович?

— Ничего…

— Слушай, Верка, — Жерготов, видимо, не в первый раз задавал все один и тот же вопрос. — Ты припомни: куда она могла пойти? Вы же ведь «двойняшки», чёрт возьми, кому же знать, как не тебе!

Но та в ответ лишь хлюпала носом. И вдруг…

— Ребя-ята… — прохрипела Вера голосом, застуженным от долгого крика на морозе. — Вспомнила! Сергей Эргисович, я вспомнила! Осенью ходили с ней… Полянка там, пенёк, кривое дерево… Вон в ту сторону!

— Что же ты молчала до сих пор, тетеря! — набросились на неё ребята. — Тебе бы только слёзы лить.

Вприпрыжку на своих коротеньких ножках Вера кинулась по дороге назад, остальные за ней. Берёзовая роща, поляна с одиноким деревом — Макар Жерготов тоже что-то смутно припоминал. Не эта ли?

Ночью берёзовая роща вся сливалась в одно белесое пятно, расплывалась в морозном мареве.

— Там… — указала Вера.

Впереди открылась поляна. Одинокое дерево. Свет фонарика заметался по стволу. Пенёк… Она!

— Нина! Нинка-а! — взвыла Вера, с отчаянием выдёргивая ноги из глубокого снега. — Ниночка!

Та не пошевельнулась. Спит? Мертва?

Страшась правды, Аласов с усилием протянул руку, поднял голову девушки и ахнул: голова была горячая.

— Машину!.. Быстрей за машиной!..

В пустой учительской сидели голова к голове Пестряков и Кылбанов — совещались. Можно было представить о чём! На приветствие Аласова они не ответили, но его сегодня трудно было вышибить из седла. Сегодня праздник: Нина будет жить! Он взглянул на коллег — знают или нет?

Странное превращение произошло с Тимиром Ивановичем: ещё недавно это был важный и высокомерный человек, а теперь водил дружбу с Кылбановым, весь в своих интригах, стал суетным, дёрганым, говорил резко, фразы недоговаривал. Теперь он и часа не обходился без своего задушевного советчика — Акима Кылбанова, они даже чем-то походить стали друг на друга. По крайней мере, сейчас, когда оба враз, словно по команде, отвернулись от Аласова — ну совершенные близнецы!

После звонка с очередного урока стали сходиться учителя. Каждый справлялся о Нине, и каждому Аласов опять, слово в слово, повторял всё, что узнал от врача.

— А у меня, Сергей Эргисович, тоже добрая новость, — Нахов потряс пачкой ученических тетрадок. — В восьмом «А» записали рассказы четырёх участников Отечественной войны. Бригадный метод: ветеран говорит, все записывают, потом варианты сводятся в один — самый полный. Здорово придумано?

— Все ищут героев войны, непременно подавай им героев, — откликнулся Евсей Сектяев. — Подадутся как один в историки!