Екатерина Кариди - Бывшая любовница

Ей достался начальственный арийский взгляд, а голос стал такой, что в комнате, казалось, похолодало на несколько градусов.

- Нет, это вы послушайте, Мария Владимировна. Пока вы были здесь, там происходили разные неприятные вещи. И информационная война, разразившаяся в связи с началом бракоразводного процесса Андрея Вольского только малая часть из всего этого дерьма.

В его словах, во взгляде было слишком много скрытого смысла, Маше стало стыдно.

- Отто Маркович, как обстоят дела в фирме, - спросила она. - Это сильно повлияло...

- Нормально обстоят, - ответил он, глядя в угол. - Утечку обнаружили, последствия удалось быстро локализовать. Но появляться там тебе незачем.

У Маши болезненно кольнуло в груди. А как же ее работа? Ведь только-только почувствовала уверенность, вышла на более высокий профессиональный уровень. Карьера...

Она, конечно же, понимала, что всеми успехами, карьерой, ростом - всем обязана ему. Но тем страшнее прозвучали эти холодно выверенные слова.

Он просто разом обрубил все ее надежды и планы на будущее.

Ощущение, как после ампутации.

Наркоз не отошел, разум принял информацию, но не осознал. Еще пытается бороться. Бедный разум.

- Но... - выдохнула она, цепляясь за призрачные возможности, как утопающий за соломинку. - Я могла бы выполнять какую-то менее значимую работу. В конце концов, в офисе всегда найдется такая. Не в приоритетном направлении, а... И на выезде в глубинку могла бы консультировать. Я...

- В настоящий момент это даже не обсуждается, - негромко проговорил он. - И пока все не уляжется, для пользы дела тебе лучше оставаться здесь.

Это был приговор. Она мучительно пыталась осмыслить и собраться, а он все втолковывал:

- Маша, посмотри на меня. Никакой трагедии нет. Я понимаю, неожиданно, внезапно. Тебе трудно сейчас принять все как есть, но сконцентрируйся на главном. И помни, что я тебя не тороплю. Просто поверь мне, и мы вместе пройдем через это.

Негромкий голос успокаивающе звучал в ушах, а Маше казалось, что холодные воды топят ее, накрывают ее с головой. Наконец она спросила:

- Скажите, Отто Маркович, это все из-за Андрея Вольского, да?

Он замолчал, несколько секунд стояло звенящее молчание. Потом проговорил, жестко, с неприязнью:

- Да. Информационную войну, задевшую тебя, спровоцировал он.

Еще один ушат ледяной воды.

- Но это еще не все, Маша. Насколько мне известно, он на достигнутом не успокоился. Теперь Андрей Вольский едет сюда.

Маше показалось, что ее кипятком опшарили.

- Едет сюда?! Зачем, с какой целью?! Когда?! - спросила она физически ощущая, что кресло под ней проваливается куда-то.

Как сквозь вату услышала голос Отто:

- Его цели мне неизвестны, но не надо бояться. Просто помни, что я смогу защитить тебя от любых его посягательств.

Чувствуя, что ее снова заливает холодом от осознания бессилия перед ситуацией, закрыла глаза и сжала лоб рукой. Опять повисло густое тягостное молчание. Видя, что она не реагирует, Отто спросил:

- Маша, ты мне веришь?

- Да, - ответила на автопилоте. - Конечно... Да.

Потом вскинула голову и попросила:

- Давайте отложим этот разговор на завтра, сейчас я очень хочу спать.

Мужчина помедлил секунду, потом нехотя кивнул и ушел.

***

Маша осела в кресле.

Как в руинах. Опять.

В жизни ничего не меняется. Разум наконец-то переварил, и стало так смешно, до истерики. Она смеялась и смеялась до тех пор, пока не потекли слезы.

А потом навалилось все сразу. Стыд за свое прошлое, аукнувшееся ей так некстати. Впрочем, когда это скелеты из прошлого всплывали кстати? Безумная, давящая усталость.

Картина сложилась целиком, и Маше стало тошно. Как будто жизнь сделала петлю и она снова оказалась в той кабинке туалета, где она умерла однажды.

Думала, чего-то достигла? Карьеру сделала, выросла над собой? Ха-ха...

А вот и нет, тебе снова четко указали место, которое ты достойна занимать. Теперь-то она понимала, что все это время была для своего шефа дорогостоящей заводной куклой. Ему просто нравилась мысль лепить из нее идеальный опытный образец. Сменился ветер - и все, у куклы будет совсем другое применение.

Господи... Как ей было жаль утраченных иллюзий. Как жаль!

У нее была работа, самоуважение. Это была ее жизнь! Ее. Она добивалась!

Любимый шеф не должен был сходить с пьедестала.

Потерла пальцами переносицу, стянула с головы полотенце, стала нервно складывать..

Что ж это за закономерности такие... Почему все в ее жизни обрушилось уже второй раз? Думала, взобралась на вершину, впереди ковровая дорожка, а впереди еще один позорный провал.