Кристина Риччио - Начать всё сначала

Я прихожу в особенный восторг, когда мы находим статую Ники Самофракийской – знаменитого безрукого и безголового ангела. Она вроде как была создана в 200 году до нашей эры. Я делала доклад о ней на уроке французского в шестом классе. Я подхожу к ней, и мгновение стою одна возле нее, пока рядом не появляется Пайлот.

– Хочешь сфотографироваться с ней? – понимающе спрашивает он.

– Да, пожалуйста! – я передаю ему фотоаппарат.

Когда я становлюсь перед скульптурой и позирую, мы встречаемся взглядами – он улыбается, и мой мозг перестает функционировать. Я поднимаю и опускаю руки, словно они только что выросли из моего тела. О боже, только не это снова. Рука на бедро? Обе руки на бедра? Радостно вскинуть руки вверх? Одна рука вверх? Выставить ногу? Помахать руками? Встать боком? Черт. Я опускаю руки и улыбаюсь, стоя прямо как солдат, прижав руки к бокам. А потом все заканчивается, и я предлагаю сфотографировать его, отчаянно желая снова оказаться по ту сторону фотоаппарата как можно быстрее. Он засовывает руки в карманы и изображает крутого парня. Как всегда, спокойный.

Я просматриваю фотографии, чтобы понять, какие позы он запечатлел. Машущие ручки и солдат. Круто.

Мы провели сорок пять минут в пути от Лувра к Эйфелевой башне. Теперь она нависает над нами, темная и пугающая. Пока мы вчетвером в восторге смотрим на нее, мужчина в зимней шляпе и пуховике подходит к нам с гигантским металлическим кольцом, на котором висят маленькие копии-брелки Эйфелевой башни.

– Пять, одно евро? – с энтузиазмом спрашивает он. Мы просто мгновение смотрим на него. – Пять за один евро? – повторяет он.

– Нет, спасибо, – отвечает Бейб. Мужчина спешит к другой группе туристов.

– Готовы залезть на эту штуку? – светится Пайлот.

– Давайте сделаем это! – восклицаю я. После того как мы поднялись на Ватикан, я хочу подняться на всё.

– Йо, высота меня пугает, но, наверное, я полезу наверх, ведь не так часто, черт возьми, я бываю в Париже, – комментирует Чэд.

Бейб переводит взгляд с Чэда (который выглядит бледнее обычного) на Пайлота и меня.

– Не думаю, что мне действительно этого хочется. Чэд, я думала, что ты хочешь подняться на лифте. Я бы предпочла лифт, – говорит Бейб, поворачиваясь к нему.

– Да ладно, Бейб, пойдем на лестницу. Когда еще ты заберешься на Эйфелеву башню? – ноет он.

Бейб хмурится и смотрит мгновение вверх, прежде чем ее взгляд находит меня. Я энергично ей киваю. Она глубоко вздыхает и слегка закатывает глаза.

– Ладно.

– Ура! На лестницу! – восклицаю я.

Несколько минут спустя мы уже стоим у основания еще одной бесконечной лестницы. Я мчусь наверх, поднимаясь по двум ступенькам за раз и идя во главе. Пайлот сразу за мной. Триста двадцать восемь ступеней спустя мы добираемся до первого уровня башни. Пару минут мы делаем фотографии, облокачиваясь на проволочную изгородь и наслаждаясь видом.

Бейб вздыхает.

– Ладно, ребята. Дальше я поеду на лифте. – Она выжидательно смотрит на Чэда.

– Хорошо, – отвечает тот, не замечая ее очевидных намеков на то, что ей хочется, чтобы он поехал с ней.

– Чэд, можешь поехать со мной, пожалуйста? – прямо спрашивает Бейб.

– А, эээ, – вздыхает он, – да, конечно.

– Спасибо, – Бейб смотрит на нас. – Встретимся с вами внизу! – Они заходят во внутреннюю часть.

Я смотрю на Пайлота и вскидываю брови.

– И тут нас осталось двое, – он снова мне улыбается.

– Готов отправиться на вершину? – пищу я.

– Готов ли я? Да ладно тебе, Шейн, – он ухмыляется, направляясь к следующей лестнице.

Знак сообщает нам, что до следующего уровня 341 ступенька. Мы несколько минут молча поднимаемся, стук наших ног о металл – саундтрек к нашему подъему.

– В общем, я раздумывал над вопросом про возвращение назад во времени, – вдруг говорит Пай-лот.

Я удивленно улыбаюсь.

– О да? И?

– И мне нравится твоя идея с Конституцией. Думаю, я отправлюсь туда с тобой и посижу на встрече.

– О, круто, у меня будет друг, который поддержит мою шараду «я мужчина». Ты можешь вскочить и воскликнуть: «Нет, я вырос в его городе, он имеет право. Послушайте его гениальные, продвинутые идеи», когда меня обвинят в женственности!

Пайлот улыбается полу и продолжает подниматься.

– Ты определилась со вторым вариантом? – спрашивает он.

– А? – я смотрю куда угодно, кроме его лица, потому что краснею. – Ага, но я думаю, что отправлюсь с тобой на концерт «Beatles».

Он выдыхает, улыбаясь.