Кристина Риччио - Начать всё сначала

– Согласен.

Я распахиваю дверь. Мужчина постарше спит в дальнем углу, а парень помоложе лежит через две кровати от нас. Я бросаю сумку на кровать и смотрю на Пайлота. Он все еще стоит у двери.

Это всё может исчезнуть завтра.

Он встречается со мной глазами и вскидывает брови:

– Что?

Я подхожу к нему и беру его за руку. Прежде чем я успею потерять уверенность, тяну его в ванную.

Что я делаю?

Я закрываю дверь позади нас. Закрываю замки с обеих сторон. Пайлот внимательно наблюдает за мной. Я расстегиваю верхнюю пуговицу его клетчатой кофты. Он не двигается, поэтому я продолжаю, наблюдая за его лицом. Я тянусь и снимаю кофту с его плеч. Она падает. Под ней на нем белая футболка. Он кладет руки на мою талию, и они скользят под мою кофту. Поднимаются по моему животу, скользя по моей коже, снимая топ по пути.

– Ты хочешь…? – выдыхает он.

– Да, а ты? – я улыбаюсь.

– Да, но, – он смеется и, засунув пальцы в петли для ремня, притягивает меня ближе. – Выбор ванной так не похож на тебя.

Он прав. Я ненавижу эту ванную. Его пальцы скользят по нижней части моей спины, касаясь линии моих джинсов на талии. Огонь. Огонь. Огонь.

– Прямо сейчас я не вижу ванную, – искренне отвечаю я.

Он выдыхает, и его пальцы расстегивают мои джинсы. Он опускается на колени и медленно снимает их, потом проводит пальцами по моим ногам.

Я пытаюсь дышать нормально. Этого не может быть.

Я выхожу из штанов, все еще в армейских ботинках, потому что давайте будем реалистами, этому полу нельзя доверять. Встав с пола, Пайлот снова поднимает меня на руки. Это самое сексуальное, что случалось в истории моих романтических отношений. Я обвиваю его руками. Смыкаю ноги на его талии. Наши губы встречаются. Больше пламени. Мы двигаемся. Он опускает меня на раковину.

Раковина в хостеле. Я начинаю смеяться сквозь его поцелуи.

Он отодвигается на дюйм, улыбаясь.

– Что такого смешного?

Еще один приглушенный смешок.

– Не знаю. То есть ты прав, мы в ванной хостела. Это пошло? Мы отвратительны? – я так широко улыбаюсь, что видны все зубы.

Он сияет.

– Прямо здесь есть душ, Шейн. Ты чувствуешь себя отвратительно?

– Нет, – я смеюсь, прижавшись к его лбу, а потом его руки обвивают мои бедра, и он снова поднимает меня. Мы идем к душу. Я визжу, размыкая ноги и вырываясь.

– Нет! – хихикаю я, откинув голову. – Не душ! Куда угодно только не душ!

– О чем ты? Нам нравится этот душ! – остроумно замечает он.

Он заходит в крошечную душевую в одежде, со мной на руках. У меня приступ смеха. Мои ноги прижимаются к холодной плитке стены. Мы занимаем буквально все пространство просто стоя там. Его улыбка становится шире. Он отпускает мою ногу, чтобы нажать на гигантскую серебряную кнопку. У меня начинается истерика, когда начинает литься еле теплая вода, вымачивая нас и оставшуюся одежду. Капли свисают с его ресниц, а его белая рубашка прилипает к коже. Когда наш смех замирает, я расцепляю ноги и опускаюсь в обуви на пол душевой. Его губы находят мое ухо и поднимаются к моим губам. Я хватаю его за футболку, поднимаю ее и стаскиваю через голову. Бросаю на пол и мгновение рассматриваю его мускулистое тело. Пальцы Пайлота играют с моим бельем, щекоча кожу. А потом внезапно поток воды прекращается.

Наши глаза встречаются, и мы оба начинаем смеяться. Мое внимание возвращается к открывшимся мне кубикам на его животе.

Я улыбаюсь и указываю на них.

– Что это такое? Прошлый год ты занимался в спортзале?

Он качает головой со смущенной улыбкой, и я провожу рукой по этому рельефу, прежде чем снова включить воду. Он дрожит и прижимает меня к себе. Внутри все пылает, я чувствую, что в темноте моя кожа светилась бы.

– Тебе всегда нужно ходить без рубашки и под дождем, – говорю я ему.

Его губы находят мои, и я тереблю ремень на его джинсах.

– Только если ты согласишься на тот же дресс-код, – получается у него произнести между поцелуями.

Вода снова прекращается. Он снова включает ее, не отрываясь от меня, и снова поднимает меня с пола. Прижимает к холодной стене, и я начинаю медленно сползать. Он пытается удержать меня на месте, а я пытаюсь удержаться, словно шпион в каминной трубе. Ботинки скрипят, касаясь плитки в борьбе.

– Мы сможем, – говорю я между ахами.

– Мы сможем! – повторяет он.

Это крошечный душ с тремя стенами. Все уже скользкое, и мы елозим, как пьяные моряки. Он делает шаг назад, смеясь. Без поддержки стены мы старательно пытаемся удержать равновесие. Посреди поцелуя он бьется спиной о плитку позади него, и я кричу, когда мы медленно падаем назад, скользя вдоль стены, плитки визжат, и в итоге мы оказываемся горой на полу. Он наклоняется вперед, хихикая, а меня одолевают безмолвные конвульсии, и я пытаюсь изо всех сил не разбудить вселенную своим смехом.