Эми Хармон - Другая Блу

На прием к врачу я записалась за несколько дней, хотя теперь, после побега из класса, у меня была куча времени. Дама за стойкой регистрации бесстрастно задала положенные несколько вопросов, дала мне форму для заполнения и попросила подождать. Я устроилась на металлическом стуле с черной подушкой и листала журнал, где были сплошные «самые красивые женщины в мире». Интересно, обращался ли кто-то из них в центр планирования семьи. Они смотрели на меня с глянцевых страниц, ослепительные в своих красочных нарядах. Я почувствовала себя маленькой и замерзшей, эдаким гадким утенком. Ох, да хватит орнитологии! Я прогнала эту мысль и перевернула страницу.

Интересно, приходила ли моя мама в такой центр, когда была беременна. Эта мысль меня встряхнула. Я родилась в начале девяностых. Вряд ли с тех пор что-то сильно изменилось. Она могла бы с той же легкостью прийти на аборт, как и я. Так почему же она его не сделала? Из того немногого, что я знала, рождение ребенка все только усложнило для нее. Я точно не была желанной. Может, она узнала о беременности слишком поздно. Или же надеялась использовать меня, чтобы вернуть своего парня, чтобы он любил ее и заботился о них с ребенком. Кто знает? Уж точно не я.

– Блу?

Вот и медсестра подошла, обращается с четкой вопросительной интонацией, как и все, кто видит мое имя. Все всегда думали, что это какой-то розыгрыш. Я схватила сумочку и подошла к ней. Двери за нами еще не успели закрыться, а она уже сообщила, что им нужен образец мочи, и протянула мне контейнер.

– Когда закончите, напишите свое имя на этикетке, прикрепите к контейнеру и отдайте лично мне. Это нужно для проведения теста на беременность и на наличие заболеваний, передающихся половым путем. Результаты первого теста будут уже сегодня, а вот все остальное придется подождать.

Она проводила меня к дамской комнате и подождала, чтобы я точно зашла внутрь и закрыла за собой дверь. На этикетке, которую нужно было приклеить, было место для имени, а также графа для точного времени, температуры и даты образца, что, как я поняла, они заполнят сами. Вспомнилась лекция Уилсона про ярлыки: « …а если вам не нравится то, куда вы движетесь, какой из ярлыков вам нужно выбросить? Какое из тех слов, что вы написали о себе, стоит забыть?»

Сейчас я напишу свое имя на контейнере. А они мне скажут, что я беременна. Потом они расскажут мне о прерывании беременности, ведь я за этим пришла. Скоро я смогу отклеить ярлык «беременна», метафорически выражаясь, зачеркнуть его, выбросить и успокоиться. Он больше не будет определять меня. И я смогу изменить свой путь. Отказаться от этого ярлыка. Прямо как моя мама отказалась от меня.

Мой излишне эмоциональный мозг подсунул это сравнение, и я закатила глаза. Это было не то же самое. Быстро надписав этикетку и нашлепнув ее на контейнер, я задумалась о том, что мне стоит пить больше воды, и смутилась, поняв, что медсестра подумает о том же.

– Поздравляем!

Ждать результатов пришлось недолго. Интересно, использовали ли они тот же тест, что и я десять раз у себя дома.

– Поздравляете?

– Да. У вас будет ребенок. Поздравляем, – бесстрастно сообщила медсестра.

У меня не нашлось слов. «Поздравляем» казалось совершенно неправильным выражением, тем более что когда я записывалась по телефону на прием, то попросила рассказать о процедуре аборта. Но насмешки в словах медсестры не чувствовалось. Видимо, это был просто стандартный или безличный ответ. Наверное.

– Вижу, вы общались с… – Она взглянула на свои записи. – С Шейлой о дальнейших действиях?

Так звали девушку, с которой я говорила по телефону. Она была приятной. Я была рада с кем-то поговорить. Лучше бы сейчас тут была Шейла. Эта медсестра так… сухо произнесла эти формальные поздравления. Мне нужно было подумать.

– А Шейла здесь?

– Э-э-э… нет, – ответила медсестра, явно сбитая с толку. Потом вздохнула. – Если вы примете это решение, вам нужно будет еще раз записаться на прием.

– Можно мне просто забрать мои анализы? – вклинилась я, неожиданно чувствуя отчаянное желание сбежать.

– Ч-что?

– Просто отдайте… то есть я не хочу, чтобы этот контейнер с моим именем стоял где-то там. Можете его вернуть, пожалуйста?

Медсестра встала и открыла дверь, переводя взгляд с нее на меня, будто подбирая аргументы.

– И «абсолютной конфиденциальности» вообще не существует!

Я протиснулась мимо нее, крепко сжимая сумочку, уже собираясь сама искать свой контейнер с этикеткой. Мне казалось, будто вся моя жизнь свелась к этой этикетке, моему имени на белом фоне контейнера для анализов. Это был мой Рубикон. И я могла думать только о той наклейке.