Руслан Белов - Бег в золотом тумане

После двух направленных взрывов, откинувших обрушенную породу от устья, мы проделали узкий, извилистый лаз в штольню. На разведку спустились я и Сергей.

За завалом в тусклом свете карбидных ламп мы увидели первые плоды Фединых рук: У стенки, ногами к выходу, лежало высохшее тело его напарника. Штольня была сухая, что, видимо, и способствовало мумификации тела. Постояв над ним минуту, мы пошли вглубь. Перед поворотом в рассечку мы нашли вторую мумию. Васька — геолог сидел у стенки, опустив голову на плечо и перегородив проход ногами. Он был в обычной для каждого участкового геолога одежде:

Выгоревшая на солнце штормовка, прошитые белыми капроновыми нитками брезентовые штаны, солдатский ремень, ботинки на протекторах, с верёвочками вместо шнурков.

— Да, братишка, спецуха тебе великовата… — пробормотал я, разглядывая сильно усохшие руки и ноги бывшего коллеги.

— Потом выразишь соболезнование, — ткнул меня в спину Сергей. Там злато за углом, а он: "Бедный Йорик, бедный Йорик…"

Освещая проход, мы вошли в рассечку, и замерли, увидев то, к чему так настойчиво стремились!

Весь забой был инкрустирован самородным золотом. Матушка — природа постаралась не хуже затейника Фаберже! Крупные — с ладонь, и мелкие — с ноготь, самородки блестели на поверхности белоснежной кварцевой жилы.

Мы не стали царапать ножами желтый металл, испытывая его на твердость и пластичность. Все было и без того ясно. Опытные геологи недаром говорят:

"Если сомневаешься, что это золото, то это не золото".

Да, это было золото, много золота! Перед нами фактически был огромный самородок с включениями кварца! Ориентировочно золота в этом гиганте было 50–60 процентов! Знаменитая плита Холтермана [27] Плита Холтермана - крупнейший из известных самородков золота. — самый крупный в мире самородок — была, наверняка, поменьше!

Мы внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрели и обстучали кувалдой всю рассечку, но нигде больше, в том числе в кровле, видимых выделений золота не было.

— Что будем делать? — бессильно опустившись на колени, спросил Сергей дрожащим голосом.

— Что, что… Ясно, что! — просипел я, садясь рядом с ним. В этот момент я понял, что испытывал Федя несколько лет назад. Но быстро взял себя в руки и начал изощряться в стёбе, чтобы не "съехать с катушек":

— Да! Прекрасный материал для серии научных статей! Жирные заголовки во всех газетах:

"Найден самый крупный в Мире Золотой Самородок — Плита Фредди — Чернова — Кивелиди!", "Триста Килограммов Золота Передано Правительству Таджикистана!"

Или, ну все это к черту? Давай похороним свою известность, продадим Золотого Тельца и спустим всё в казино на Канарских островах!

Серега молчал.

— Вижу, ты не согласен! А жаль! Кстати, назвать самородок

Плитой Фредди — Кивелиди — Чернова не скромно! Значит, будем взрывать! И немедленно, архисрочно! Хочу сию минуту набить этим карманы! Но, знаешь, жалко портить… Такая красота. Если потом я все потеряю, и черт с ним, не жалко, то одних воспоминаний об этом великолепии хватит, чтобы ни о чем никогда не жалеть!

— Да, ты прав! Наконец — то к Серёге вернулось сознание и речь.

— Глаза слепит, но душу почему — то не греет… Возни будет много. Не кварц же с собой везти. Надо отпалить здесь пару раз, посмотреть, что дальше будет, а потом — ручная разборка. Здесь, я вижу, можно довольно легко выдолбить три-четыре шпура. Оторвет на метр почти. Больше аммонита заложим, — больше искрошит, а нам это на руку. Я этим займусь. Пошли наверх!

— Иди один. Я подберу пока то, что лежит. Потом накроет оторванной породой и придется разгребать. А с сушеными что будем делать?

— Давай здесь их оставим. Слушай, а если там наверху уже гости из кишлака пришли?

— Притащим их сюда, — скажем, что золота навалом. На всех хватит…

И уже не обращая на меня внимания, Сергей опустился на корточки, вытащил из-за пазухи карманный фонарик и начал выискивать в кварцевом крошеве мелкие самородки и складывать их в мешочки. Я тоже не мог отказать себе в этом приятном занятии. Заодно мы немного поговорили о возможных поворотах событий. В меру утолив свою алчность, я вышел из рассечки, взял на руки совсем легкого Васю и снес его к забою штольни. Другого покойника решил отнести туда же по возвращении.

Яркий, слепящий солнечный свет, приятное тепло земли, свежий воздух и подпирающие голубизну неба заснеженные горные цепи встретили меня как никогда радостно. Люблю выйти к ним из затхлой тесноты и мрака штолен, сесть на подвернувшийся камень, отереть руки и спецовку от приставшей рудничной грязи, закурить помятую сигарету!