Дмитрий Яблонский - Таежный бурелом

— В этом, князь, можете не сомневаться!

— Сибирское коренное крестьянство преимущественно зажиточное, — продолжал Романов. — Оно нас поддержит. Ну, а переселенческая рвань нам не страшна. Инородцы? Я знаю инородцев, населяющих этот гнилой край. Тщедушны, трусливы, малодушны! Погромче прикрикнуть, постегать плетью, и они притихнут. Я уверен, что на казаков Амура, Уссурийска и Забайкалья можно положиться.

— Князь, вы не знаете своих соотечественников, — вмешался в разговор Колдуэлл. — Русские не так уж добродушны. Надо прямо смотреть на факты — мы военные. Придется столкнуться с сильным, дерзким и бесстрашным народом. — Колдуэлл взял из вазы гроздь винограда и, ощипывая ее быстрыми движениями, продолжал: — Не забывайте, что Дальний Восток совсем не похож на патриархальную, благочестивую и покорную Русь. Здесь сыновья бунтарей.

— Так ли это, консул? — спросил Мицубиси. — Сброд! Разин, Болотников, Пугачев… бунт голодной черни…

— От таких, как Разин и Пугачев, дрожали троны не только в России.

— Троны дрожат, — резко отозвался Мицубиси, — там, где на них сидят либо бездельники, либо дураки. Хлеба, сакэ [5] Сакэ — японская водка. , виски побольше — и население будет покладистее.

— Идеи другие, и народы другие, — со снисходительными нотками в голосе отозвался Колдуэлл. — Это не Пескадорские острова и даже не Порт-Артур. В войне не шапками кидают, а снарядами. Все решает военная промышленность.

Мицубиси смешался, словно Колдуэлл хлестнул его по лицу перчаткой. Многим была известна недавняя речь Мицубиси в японском парламенте, в которой он упрекал свое правительство в слишком медленном развитии национальной индустрии.

— Не расстраивайтесь, маркиз! — успокоил его Арчибальд. — Друзьям всегда говорят правду.

— У нас на островах Россию зовут Страной росы, — отхлебывая вино, заговорил Мицубиси.

— Поэтично! — одобрил Арчибальд. — Утро, пала роса, листва серебрится, легкий ветерок колышет деревья…

В дверях появился американский офицер.

— Полномочный представитель президента, командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал Остин Найт, — возгласил он.

На плохо гнущихся ногах в зал медлительной походкой прошел лысый адмирал с обвислыми плечами и вытянутой шеей. Рядом с Найтом, твердо печатая шаг, шел низкорослый генерал-майор Грэвс. Вслед за ними в окружении белых генералов Пепеляева, Хорвата, Иванова-Ризанова, Розанова, Дитрихса и Молчанова появился худощавый, сутулый адмирал Колчак. Под полуопущенными веками в маленьких острых глазах светилось высокомерие. Пришли и казачьи атаманы Семенов и Калмыков.

Остин Найт опустился в председательское кресло. Рядом с ним сели консул Колдуэлл, Колчак, японский князь Отани, лорд Арчибальд и генерал-майор Грэвс.

О положении во Владивостоке докладывал Колдуэлл. Начал он с того, что высмеял бывшего комиссара Временного правительства по Дальнему Востоку Русанова и лидера кадетско-эсеровской коалиции Хомякова за трусость в дни всеобщей забастовки.

— Они считали себя стратегами, отсиживаясь в туалетах городской думы, — резко бросал он. — Нерешительность городской думы сорвала все планы.

Русанов протестующе покачал головой.

— Мы же консультировались с вами…

— Напрасно просит совета тот, кто не следует советам, — отрезал Колдуэлл и продолжал доклад.

Его слушали, более не перебивая.

Когда доклад был окончен, Остин Найт спросил:

— Оружие в Приморье доставлено?

— Доставлено, господин адмирал.

— Значит, атаман Калмыков не имеет оснований обижаться?

Калмыков поспешно встал.

— Так точно, ваше сиятельство. Мы получили оружие в Императорской гавани. Казаки действуют.

Найт пододвинул к себе стакан черного кофе и, отпивая его мелкими глотками, продолжал:

— Решено объявить Владивосток вольным городом. Начальником военной полиции назначен майор Джонсон. Переходим к следующему вопросу. Послушаем генерал-лейтенанта Отани. Прошу, князь.

Князь Отани говорил густым, рокочущим басом.

— Дни Советов сочтены. Экипированный содружеством великих держав адмирал Колчак готов к походу на Москву. Россия не способна защищать свою дальневосточную окраину.

Далее он потребовал для защиты интересов японских подданных ввода на Дальний Восток стотысячной армии, контроля над железными дорогами Приморья и Забайкалья и права колонизации всех дальневосточных областей.

Бас Отани оглушал. Остин Найт неодобрительно покачивал головой.