Егор Овчаренков - Последний бросок на запад

Тот морщил лоб.

— Бежать надо, а не думать, — упрямо повторил Чернышев. — И вообще, — он извлек свой последний, самый решительный козырь, — у тебя ведь, как понимаю, большое и чистое чувство?

— А тебе какое дело? — сердито спросил Емельянов — он уже жалел, что поделился этим с Вадимом.

— Знаешь, если хочешь в жизни чего-то большого и чистого, — заявил Вадим, — купи себе слона и мой его каждый день… Ладно. Надо уносить ноги, надо спасаться. Бежим?

После долгих и мучительных колебаний Дима согласился…

Бежать было решено во время ближайшего авианалета. При появлении авиации НАТО четники предпочитали отсиживаться в укрытиях. Системы ПВО сербов были частично выведены из строя, а частично устарели. Несмотря на то, что сербы иногда сбивали самолеты противника, их ПВО не представляла большой опасности для авиаармад; теперь в налетах были задействованы по шестьдесят и более самолетов.

По карте Емельянов знал, что до позиций хорватов надо идти более пятнадцати километров — при благоприятном стечении обстоятельств это расстояние в горной местности можно было преодолеть за четыре-пять часов. Однако никто не мог застраховать наемников от случайностей, и потому они запаслись чем только можно — в вещмешки были сложены тушенка и сухари, которые им удалось сэкономить, каждый взял с собой по несколько гранат Ф-1 и по три запасных рожка патронов, хотя боеприпасов у сербов теперь уже не хватало.

Ни Ивица, ни другие четники, казалось, не замечали этих приготовлений…

Едва только в воздухе появились первые черные точки — самолеты НАТО, Емельянов и Чернышев, воспользовавшись моментом, вышли из укрытия и медленно, чтобы не вызывать подозрений, направились в сторону леса.

Взрывы, казалось, гремели совсем рядом, однако наемников это не пугало — они знали, что самолеты бомбят точно, впустую ударов не наносят.

Первые километров пять парни прошли без особых приключений, пока не приблизились к какой-то деревне.

Емельянов уселся, разложил на пеньке карту.

— Что это? На карте не обозначено никакой деревни…

Чернышев пренебрежительно махнул рукой.

— Карта устарела. Посмотри, — он ткнул пальцем в уголок листа, — в каком году она издана.

— Хочешь сказать — деревня появилась недавно? Что ее построили во время войны?

— Просто карта неточная, — сказал Чернышев.

— Думаешь — тут кто-нибудь живет?

— Нет, не думаю, чтобы нашелся какой-нибудь сумасшедший, который бы остался тут после начала воздушных налетов, если, конечно, деревня сербская, — сказал бывший рижский омоновец, однако голос его звучал не очень уверенно.

— Давай зайдем и узнаем в деревне, где тут ближайшие хорватские позиции. А то картам верить нельзя. Линия фронта все время меняется, — просто предложил Емельянов.

— Вряд ли стоит это делать, — засомневался Чернышев.

— Почему?

— Во-первых, неизвестно все-таки, чья это деревня — хорватская, мусульманская или сербская.

— А во-вторых?

— А во-вторых, — продолжил Вадим, — если там есть люди, то они обязательно вооружены. И все они нам враги…

— Почему?

Чернышев принялся объяснять:

— Как ты не понимаешь — от сербов мы ушли, стало быть, мы дезертиры. К хорватам и боснякам еще не прибились — стало быть, мы не имеем и к ним никакого отношения.

— Ну, так давай прибьемся, — начал было Дима, но тут же осекся: — А как мы докажем, что мы — не сербский дозор? Оружие у нас, — он тронул за ствол свой «Калашников», — сербское, одеты мы в форму четников… Мусульмане вряд ли поверят нам. Нет, это никак не подходит.

— Да. Этот момент мы не продумали.

— У нас нет никаких доказательств, — вздохнул Дмитрий.

— Надо бросить оружие.

— Ты что! Это очень опасно.

— Ты не понял, — принялся пояснять Вадим. — Мы бросим оружие в последний момент, когда наткнемся на линейную часть хорватов. И там надо сразу говорить с офицером. Тут, в этой деревне — если в ней, конечно же, кто-то живет, — могут быть только силы самообороны из местных крестьян. Не думаю, чтобы в этой деревне был кто-нибудь из кадровых военных.

Чернышев хитро прищурился, ожидая согласия товарища.

— Знаешь, наверное, ты прав, — сказал Дима. — Но все-таки куда теперь двигать? Нет, надо зайти в деревню и осторожно выяснить обстановку.

— Сходи один, — замялся и скривился Вадим. — Я тут подожду. Живот что-то опять…

«Ну, сука, и угораздило же меня идти с этим трусом, — с тоской подумал Емельянов. — И это уже в который раз…»