Егор Овчаренков - Последний бросок на запад

— С чего это они вдруг решили опять шмоном заняться? — спросил Емельянов.

Его сосед покачал головой.

— Известное дело, чего…

— Чего же?

— Да чтобы не отоспался никто, чтобы сил у нас бежать не осталось, — ответил тот.

Емельянов уже задремал, когда опять послышался лязг ключа в дверном замке.

— Зэка Емельянов, на выход!

Сложив руки за спиной, как полагается, Емельянов вышел в коридор.

Там находился один прапорщик, начальник конвоя. Он приказал Дмитрию встать лицом к стене и упереться в нее руками. Потом обхлопал его с ног до головы. Но в рот, куда был спрятан цилиндрик, не заглядывал. После обыска Емельянов очень выразительно посмотрел на прапорщика.

— В туалет, гражданин начальник…

По его взгляду Дима понял, что все в порядке.

— Идем…

Вообще-то, по существующему положению, на оправку зэков выводят солдаты. Сейчас ни одного из них в коридоре не было.

Они дошли до туалета.

— Прямо, — послышалась команда за спиной у Емельянова. Он открыл дверь в тамбур и шагнул туда. Прапорщик молча достал из кармана специальный ключ, открыл входную дверь вагона и быстро распахнул. Свежий встречный ветер с воем ворвался внутрь тамбура.

— Вали отсюда! — сказал прапорщик. — Только ударь меня сначала… Ну, быстрей!

Дима, не долго думая, съездил кулаком по физиономии тюремщика и выпрыгнул в неизвестность…

Скатываясь по железнодорожной насыпи, он чувствовал, как в тело впиваются острые грани щебенки. В ноздри ударил запах креозота, смолы и сухой полыни.

Превозмогая боль, он пытался затормозить, но не смог избежать несшегося на него огромного черного дерева, которое ударило его с силой парового молота…

Придя в себя, Дима увидел вечереющее сентябрьское небо. По небу плыли тучи. Кругом стояла тишина. Только звенело в ушах, видимо, от небольшой контузии.

Он попытался встать. Но тут же со стоном опустился — все тело ломило от падения.

С трудом поднявшись, он осмотрелся: какие-то железнодорожные постройки, выкрашенные белым, шлагбаумы, пыльная дорога…

Надо было идти, и как можно скорей. И Дима, превозмогая боль, пошел по направлению к лесу — сквозь редкие деревья виднелась гладь водоема.

Река неторопливо несла свои темные воды. Осень в этом году была теплой и сухой, но к вечеру все-таки холодало.

Емельянов снял с себя черную куртку, выданную в тюрьме, критически осмотрел ее — в такой одежде идти дальше не стоило.

«Интересно, где я нахожусь? — подумал Емельянов, поеживаясь от холода. — И куда мне теперь податься? Денег нет, документов нет, одежды — тоже, считай, нет…»

Дима уселся на кучу листвы и, обхватив голову руками, предался тяжелым размышлениям.

Надо было бежать куда-нибудь за пределы России, и это было очевидно. Но как?!

Оставалась одна надежда — та самая «посыла», ради которой Сивый и организовал это бегство. Его люди обещали помочь.

Он побрел вдоль берега и вскоре вышел на шоссейную дорогу. И там Емельянов понял, что фортуна на его стороне. Он увидел бытовку дорожных ремонтников, рабочий день которых закончился. Сильный парень без труда взломал дверь — там нашлась одежда, хоть и грязная, но по размеру, а в кармане штанов даже пара тысячных бумажек, на которые он купил в ближайшем придорожном ларьке буханку хлеба и тут же ее съел.

Теперь надо было выполнить поручение Сивого. Денег, однако, чтобы позвонить по телефону, не было. Телефона не было тоже.

Емельянов узнал у ларечника, что ближайший находится на железнодорожной станции в пяти километрах.

Старые, испачканные мазутом и краской брюки, телогрейка, вязаная лыжная шапочка, резиновые сапоги — конечно же, видок непрезентабельный, однако куда лучше, чем черная роба заключенного. Кто может подумать, что это не работяга-строитель?

До небольшой станции он добрался без особых приключений и выяснил, что находится уже во Владимирской области. Он быстро нашел междугородный переговорный пункт — однако толку от этого было мало ввиду отсутствия денег.

Авантюрное решение пришло сразу: через несколько минут он стучал в дверь начальника железнодорожной станции.

— Войдите, — послышалось из-за двери.

Дима буквально влетел в кабинет — запыхавшись, утирая пот со лба.

— Надо срочно позвонить, — выговорил он, косясь на телефон. — Там, на двадцать первом километре, трубопровод прорвало. Меня прораб направил. Нигде связи нет…

Открытое, честное лицо парня, его пролетарский вид располагали к доверию, и начальник станции не стал выпытывать, что и как, и беспрекословно предоставил телефон в распоряжение Емельянова.