Егор Овчаренков - Последний бросок на запад

— Не оборачивайся! — прикрикнул офицер. — Вперед по коридору!

Вскоре коридор закончился, и наемника вывели на улицу.

Дмитрий обернулся.

— Что это за город?

— Молчать! — оборвал его хорват. — Давай вперед по этой дорожке. Малейшее неосторожное движение с твоей стороны — и я стреляю. Ясно?

— Ясно.

Но Емельянов все равно вертел головой по сторонам, пытаясь определить, где же он находится.

Здание, куда они направлялись, было похоже на школу, а то, где содержались пленные, напоминало большой склад.

— Не оборачиваться! — последовала команда. — Вперед!

Было темно. Впереди над подъездом ярко-желтым пятном маячила одна лампочка и сбоку на столбе — другая. Тени от них на дорожке то невероятно растягивались и ложились на сугроб грязного снега, то быстро сжимались, придавая человеческим отражениям какие-то фантастические очертания. Протяжно и визгливо скрипел жестяной плафон над фонарной лампочкой, раскачиваемый порывистым ветром…

Емельянов и его конвоир шагали по узкой, посыпанной гравием тропинке; гравий хрустел под ногами, и Диме казалось, что так могут хрустеть и его кости…

Скрипнула входная дверь, и Емельянов, ведомый офицером, оказался внутри «школы».

После небольшой прогулки Дима чувствовал себя немного получше, однако далеко не так хорошо, как хотелось бы. Но не просить же остановиться и еще подышать свежим воздухом.

Дима, пройдя через двор, не заметил ни забора, ни колючей проволоки. Но думать о побеге пока было рано: во-первых, после всего произошедшего он был еще настолько ослаблен, что не пробежал бы и ста метров, во-вторых, усташ за его спиной был вооружен — пистолет был все время наготове, а в-третьих, бежать из совершенно незнакомого города…

Куда? Надо было хотя бы определиться со сторонами света.

Эта прогулка все-таки была мучительной для Емельянова. Одно из сломанных ребер сместилось от неловкого движения и теперь мешало нормально дышать.

Долгожданный конец пути предстал в виде распахнутой двери просторного, но неуютного кабинета.

Стол, сейф, диван… Диван!

Не спрашивая разрешения — пусть хоть расстреливают здесь на месте, — Дима доковылял до дивана и сел. Пружины скрипнули и просели чуть ли не до пола.

Дима осмотрелся и с удивлением обнаружил, что в кабинете он совершенно один — сопровождавший его офицер исчез в неизвестном направлении, а хозяина кабинета пока видно не было.

А может быть, все-таки попытаться бежать?

Стекло можно разбить стулом. Потом на улицу. Возле входа в здание стоит охранник, и если повезет, сразу можно заполучить оружие. Если нет, тогда сразу за угол и ходу. Опять же, если повезет. Если не подстрелят, то добежит до какого-нибудь леса… Если добежит…

Ну, а потом?

И вновь кольнуло в боку. Да, наверняка сломано ребро… Или несколько?

Из своего жизненного опыта Дима знал, что перелом одного или нескольких ребер не так уж и страшен — если грамотно наложить повязку, то даже можно нормально и почти безболезненно передвигаться.

Однако повязки нет. А без нее нечего и рыпаться.

Ладно, побег откладывается до лучших времен.

Дверь резко отворилась, и в комнату, словно танк на полной скорости, влетел хорватский офицер. Дима видел его первый раз — такую стремительность просто невозможно было не запомнить.

Офицер, не обращая внимания на посетителя, прошел к столу, с грохотом отодвинул стул и сел. Несколько минут он просто сидел и старательно изучал свои ногти, что дало Диме возможность хорошенько его рассмотреть.

Постарше Димы. Среднего роста, широкий в плечах. На крепкой короткой шее — маленькая голова с глубоко посаженными глазками, быстро и цепко успевающими все увидеть, в общем, вид, как выражался Чернышев, «хитрожопый». Такой не свойствен полевым командирам. А скорее — штабным крысам или людям из секретных служб.

«Интересно, — подумал Дима, — а у них тут есть что-нибудь типа контрразведки? Есть, наверное. Ведь ни одна армия, ни одно государство без этого существовать не может…»

Дима с интересом разглядывал офицера. Особенно запоминались на лице хорвата неоднократно сломанный нос и два небольших розовых шрама возле подбородка.

Емельянов уже встречался с такими людьми — презрительными, холодными, расчетливыми, готовыми пойти на все ради достижения своей цели. И азартными — такие способны многим пожертвовать ради того, чтобы не проиграть, а выиграть и, главное, добить противника.

Офицер наконец оторвал взгляд от ногтей и посмотрел на Емельянова изучающим взглядом, в котором читалось одновременно и любопытство, и презрение.