Егор Овчаренков - Последний бросок на запад

— Но зато и мы будем как на ладони, — резонно заметил Емельянов. — А трудности не просто возникают, они, к сожалению, возникают внезапно — вот что плохо. Так что зарекаться рано.

Чернышев достал пачку сигарет.

— Емеля, давай перекурим. Неизвестно, как там оно дальше будет.

В этой реплике без труда можно было бы различить нехитрый подтекст: «Может быть, это наши последние с тобой сигареты…»

— Давай, — Емельянов, все еще борясь с собой, решал, не послать ли Чернышева на все четыре стороны хорошими русскими словами, или же еще попробовать разобраться в их взаимоотношениях.

Каждый был погружен в свои мысли и потому курили молча, жадно затягиваясь. Потом, прячась за чахлыми кустами, наблюдая за мостом, им придется сидеть не шелохнувшись, не говоря уже о том, чтобы закурить.

— Все, пошли, — твердо сказал Емельянов, бросая на землю до фильтра докуренную сигарету и придавливая ее носком ботинка. — Нечего время тянуть.

Он махнул рукой и, пригибаясь, стал пробираться на выбранный горный склон.

Когда до моста оставалось около двухсот метров, Чернышев шепотом сказал Емельянову, что с биноклем все вполне прилично будет видно и отсюда. Нет никакого смысла подбираться ближе.

Выбрав развесистый, обсыпанный инеем куст на пригорке, затененном высокой скалой, они легли на землю, словно дикие кошки, подстерегающие жертву.

— Давай бинокль, я пока настрою, а ты прикури мне сигарету. Кажется, все спокойно и до нас никому нет никакого дела, — сказал Чернышев. — Только бы так и дальше продолжалось.

— Сумасшедший, что ли, курить здесь? — возразил Емельянов.

— Да не дрейфь ты, Емеля. Смотри — никого же нет. Когда еще появятся?

— Ладно.

Дима кивнул и достал из нагрудного кармана пачку сигарет.

Прежде чем прикурить, он еще раз внимательно посмотрел по сторонам. Местность простреливалась отлично, но если они не будут передвигаться, то за кустом заметить их будет достаточно сложно. Для этого надо специально приглядываться именно к этому кусту.

Емельянов приклеил к нижней губе сразу две сигареты и прикурил. Потом передал одну Чернышеву, который отложил настроенный бинокль в сторону.

— Когда же они пойдут? — озабоченно сказал Емельянов. — Не опоздали ли мы?

— Не опоздали, — отозвался Чернышев. — Танк в вату не завернешь. Мы бы их моторы издалека услышали.

Высотка с кустиком, который они избрали как естественное укрытие, давала прекрасную возможность для выполнения боевого задания Ивицы.

Емельянов осмотрелся еще раз, переводя бинокль то в одну, то в другую сторону.

Начиная от моста, за полосатым бело-красным шлагбаумом блокпоста, за время войны не раз переходившего из рук в руки, бежала разбитая танковыми траками дорога. Другого пути в городок, кроме как через этот мост, как уже успели выяснить Емельянов и Чернышев, не было; если, конечно, не считать дороги в горах, но теперь она была размыта зимними дождями.

Емельянов знал, что хорватские танки и БМП иногда появлялись за шлагбаумом, иногда даже обстреливали сербский поселок, находившийся в нескольких километрах отсюда в другой долине, но как-то лениво — вроде нехотя. Хотя и было известно, что в последнее время на подступах к Сараево шли ожесточенные бои и, по слухам, в городе находился сам генерал Младич.

На блокпосту разведчики насчитали шестерых хорватских бойцов. Бронетехники не было. Только один открытый джип стоял в стороне от дороги. Враги были так хорошо видны даже невооруженным глазом, что Чернышева и Емельянова просто подмывало подстрелить их всех, как куропаток. Но огня открывать не имело абсолютно никакого смысла. У них была совсем другая задача: выяснить, каковы конкретные силы противника на этом участке.

Положение было очень серьезным. В том, что наступление хорватов начнется очень скоро, никто не сомневался: контингент «голубых касок» и миротворцев НАТО явно потворствовал противникам Сербской республики Босния.

Да, с появлением «сил быстрого развертывания» — французов, американцев, голландцев и прочих — сербы явно приуныли, и их воинственный пыл поугас; разбойничий налет на город был, наверное, последней наступательной операцией.

В последние месяцы война носила какой-то странный, несерьезный характер. Иногда сербский Т-72 выкатывал на пригорок, пускал несколько снарядов в сторону моста и уходил обратно; иногда такие же рейды совершала союзная хорватско-мусульманская бронетехника.

Это немного напоминало Емельянову военные маневры или некогда популярную игру «Зарница» — никто никого не убивает, «зеленые» ведут обстрел «синих», те обороняются, и те, и другие имитируют войну.