Александр Сладков: Обратная сторона войны

Часто ресторан посещают местные жители. Но это не солдаты и не боевики – люди в штатском. Они в галстуках и в белых рубашках, с топорщащимися под мышкой пистолетами или выглядывающими из-под пиджаков поясными кобурами. Приходят они частенько в сопровождении дам, ведут себя тихо, аккуратно выпивают, закусывают и так же тихо уходят. Чопорные иностранные дипломаты и генералы пищу принимают в своих номерах, чтоб не попасть в дурную историю.

Впрочем, мы бываем в ресторане «Таджички» не часто. Дела. Так, если в работе простой и мы уходим вразнос, то, пожалуй, вечер и может закончиться во внутреннем дворике нашей гостиницы. А так… Днем мы перекусываем в парке напротив. Там есть шашлычница Гуля – массивная такая тетка в домашнем халате. Так у нее шашлыки – с шампурами можно проглотить. Мясо нарезается кубиками в размер костей для шеш-беша, они нанизываются на короткую проволоку поочередно с кусочками жира. А еще лепешка душистая вдогон с чаем, что может быть вкуснее!

В номерах «Таджички» обстановка абсолютно совковая. Маленькая комнатка, туалет, душ, зато имеется длинный шикарный балкон и большой ламповый телевизор на высоких тонких ножках. Впрочем, разве нас интересуют условия? Главное, чтоб было где кости бросить, как говорится. Мы здесь проводим время вынужденно. Вынашиваем очередные планы и быстренько их реализуем, порой уезжая или улетая дня на три-четыре. Дольше нельзя – надо передавать сюжеты для «Вестей» в Москву.

Обычно вечером мы покупаем дыню, водку и устраиваемся у кого-нибудь в номере на балконе. Иногда к нам примыкает журналистский барон, господин Джафаров. Это самый известный в СССР боевой репортер. На описании его личности я остановлюсь позже, отдельно, он этого заслуживает. Хотя бы потому, что даже в компании с Самолетовым он верховодит. Итак, совещание. Обычно все выпивают по рюмочке и делятся слухами и наблюдениями.

– Что-то ооновцы давно никуда не выезжали…

– Да вон их «Дефендеры». На стоянке. И Красный Крест там же. Не загруженные.

– Говорят, завтра колонна гуманитарная пойдет на Памир, куда-то в Хорог.

– Ого! А как пройдут, там же оппозиция! Их же раздолбят!

– Надо ехать с ними!

– Посмотрим. Если на загрузке будет видно, что едут «в последний путь», – едем с ними. Если веселые отчалят – останемся.

В самом Душанбе события случаются в основном политические. То визит какой, то встреча важная в верхах, то переговоры. За жареными новостями мы летаем на юг. Дело это архинепростое. В смысле организации. Если вы хотите попасть на афганскую границу и снять репортаж о наших ребятах-пограничниках, которые там воюют, надо пройти испытания. Главное, выдержать многочасовое стояние (сидение, лежание) в теньке Российского пограничного управления в Таджикистане. Это недалеко от площади Озоди. От таджикского МИДа, короче. Чего мы там вечно ждем? Да бог его знает. Летит вертолет – не летит? Возьмут – не возьмут? Пустят снимать – не пустят? А в Управлении думали, решали, мариновали. Нет, можно презреть опасность и уехать на границу на автомобиле. Можно улететь и зависнуть там на неделю. А кто там с нами разговаривать будет, без разрешения? А как переправлять в Москву материалы? Никак, только с местного телецентра. Все. Коллапс.

Ну ладно, вот разрешение и получено. Обычно нам говорят: давайте быстрее! Там вертолет, он ждать не будет! Вот-вот взлетит! Напрашивается вопрос, почему не сказали раньше, но задавать его уже некогда. Мы мчимся за командирским «уазиком». Автослалом. Главное, не опоздать: Протокольный проспект – аэропорт – пограничная вертолетная площадка. Все, на месте. Бац! Машина зачехлена. А где люди? Где пилоты? Сейчас придут. И опять ожидание. Уже не в теньке, а под солнцепеком. И вот летчики в своих «чашках», редуктор раскручивается, борттехник обегает машину, убирает маленький трапик, вертолет набирает обороты несущего винта, контрольное висение: все, полетели. Тр-тр-тр-тр. А наверху прохладненько. Блистеры в кабине экипажа отодвинуты, дверь салона тоже, впрочем, перекрытая пустой турелью для пулемета. Перед дверью сидит на приставном стульчике борттехник и курит. А пулеметчик – там, в задней полусфере, – тоже курит. Но. Оружие на изготовку берут, если везут какого-нибудь московского генерала. А так все по-простому.

Вертолет набирает высоту. Горы внизу теперь напоминают макет. Не страшно лететь, высоту не чувствуешь. Кажется, вот, протяни руку и достанешь. Ощущение меняется, когда вертолет идет над долиной Сто х…. Я не знаю, как она правильно называется, пилоты говорят – именно так. Из земли торчат красные, длинные, острые, как иголки, скалы. Очень высокие. Даже с большой высоты этот район напоминает массажную щетку, так плотно эти горы расположены друг к другу.