Патрик Вебер - Викинги

— Больно рискуем? — взвилась Жозефина. — Значит, рискуем из-за парня, к которому я неровно дышу, ты это хочешь сказать? А может, у нас и без того проблем хватает, чтобы еще с этим приставать, нет?

Марк выдохнул, чтобы по злости не наговорить лишнего.

— Вот что, сударыня моя, — сказал он солидно. — Послушай: мне чихать с высокой башни, как ты дышишь к этому типу. Я только сказал, что из-за тебя мы сильно рискуем ради каких-то дурацких сказок. Хочешь изучать старину — подожди, пока война кончится. Недолго уже.

— Вот нахал! — воскликнула Жозефина. — Да кто ты такой, чтоб рассуждать, что нужно делать для отряда, а чего не нужно? Ты пойми: немцы тут изо всех сил что-то ищут; этот маленький с усами небось тоже не туристом сюда приехал! Ну как же, я же забыла: наш Марк все лучше всех знает, у нашего Марка на все есть ответ… Наш Марк был когда-то влюблен в Жозефину и с тех пор думает, что она его частная собственность — что, неправда?

Фургон между тем давно выехал из города. Марк яростно нажал на клаксон, чтобы прогнать курицу, клевавшую зернышки посреди дороги. Больше он на укоры Жозефины ничего не ответил, а про себя подумал: все они, куры, только квохтать умеют. Ле Биан лежал, скорчившись, под бидонами с молоком; до него смутно доносились голоса из кабины. Он догадался, что бывшие любовники ссорятся из-за него. И хотя скрюченное тело все ныло, а отлежанная нога нестерпимо чесалась, ему стало приятно.

Фургон ехал вдоль Сены. Показался городок Кантельё. Жозефина прищурилась и вгляделась вдаль. Потом она прошептала будто сама себе:

— Вот, теперь только доехать до капеллы Святой Терезы. Там у нас встреча с нашим человеком. Хоть бы только у него все получилось… Честно признаться, мы его просили совсем не простую вещь сделать…

Марк ничего не ответил, а только закусил чинарик во рту и глубоко вздохнул.

В то же самое время в Руане, в немецкой комендатуре, позднее обычного проснулся Шторман. Его расхлябанность противоречила всем обычаям СС, но его опять ночью мучили кошмары, и чувствовал он себя скверно. Все чаще, просыпаясь, он сразу же бывал охвачен головокружением, от которого отнимались ноги. Собрав все силы, он сунул голову под холодную струю умывальника, надеясь освежить мысли. Он снова спросил себя: в чем причина терзающей его болезни? Страх не исполнить требуемой миссии? Или он стал жертвой какой-то тайной отравы? Он доходил до того, что подозревал всех вокруг себя, а больше всего — неисправимого реакционера фон Бильница, который с самого начала собирался провалить его миссию.

Долго размышлять не было времени: тут как раз открылась дверь комнаты. Вид у Штормана был неважный: голова еще не расчесана, на ногах кальсоны. Он совсем не был похож на безупречного офицера СС, которым всегда хотел быть, а того человека, что явился к нему сейчас, хотел бы видеть меньше всего на свете. Он удивился, но тем не менее он приветствовал его как подобает:

— Штурмбаннфюрер Принц? Хайль Гитлер! Чему обязан?

— Зит хайль, Шторман. Простите мое вторжение, но неотложность важного дела заставила меня несколько пренебречь простейшими правилами приличия. Кроме того, я не ожидал найти вас в таком виде в этот час. Впрочем, может быть, вы нездоровы?

— Нет, герр Принц, — смущенно ответил Шторман. — Я сегодня ночью засиделся за работой и вот только что проснулся. Так чему же я обязан честью вашего посещения?

— Вы знаете, какими исследованиями я занимаюсь. В качестве историка и офицера СС я имел возможность глубоко изучить цивилизацию викингов. Мои изыскания один раз уже привели меня в Нормандию, а именно — в 1941 году в Байё. Принимая во внимание, что мои работы всеми признаны превосходными, я был очень удивлен, что начальство для столь трудного поручения избрало именно вас.

Штурмбаннфюрер дал Шторману пару секунд оправиться от удара Он брал у него реванш и хотел насладиться своей победой до последней капли

— Конечно, я понимаю, что были вознаграждены молодость и энтузиазм. Сам Гиммлер неоднократно подчеркивал, как важно быть молодым: молодость воплощает наш идеал. Тем не менее, я думаю, что в делах такого рода ничто не заменит опыта.

— А я думаю, что и мой опыт не следует совершенно отрицать, — возразил Шторман, совсем забыв про свой нелепый вид. — Дело это, как вы сказали, весьма сложное, и чтобы его исполнить, нам нужно быть очень осмотрительными.

— Осмотрительность и неумелость — разные вещи, — ответил Принц. — Прошу вас передать мне все результаты своих разысканий. Теперь я займусь ими и доведу до руководства результаты, которых оно ожидает.