Артем Драбкин - Я взял Берлин и освободил Европу

Дальше пошли в город, каждый бой за дом похож один на другой, непрерывная череда стычек, и дня за 3 до конца войны мы подбили немецкий танк. Прорвалось мое отделение в подземелье, где шла в это время городская жизнь, мы шли под землей, одно отделение в 10 человек. И я нашел немца, который знал русский язык, сказал ему: «С нами пойдешь, будешь первым идти, посредине пути, если влево или вправо повернешь, то будем стрелять». А мы знали, что где-то впереди располагался немецкий танк «пантера», который не давал нашей пехоте последний рывок к центру Берлина осуществить. Немец согласился помогать, стоял перед нами, вышел, посмотрел, вернулся к нам и подтвердил, что впереди есть танк. Мы засели в подземном проходе, потом слышим: «тык-тык-тык», это значит, что по улице идет танк, подождали, я приготовил 2 «фауста», отделение так расположилось, чтобы по прикрывающей танк пехоте огонь дать. Ждем, прошли немцы, появляется танк, он медленно шел, я на мушку его взял, «пантера» до середины улицы дошла, оставалось до нее метров 30, не больше. И я выстрелил, танк сразу взорвался, пехота немецкая кинулась тикать и прямо к нам в подъезд забежала, мы их сразу всех длинными очередями расстреляли. Кто-то доложил начальству о произошедшем, и меня наградили третьим Орденом Славы 1-й степени, но выдали его только через 49 лет. Так что с первого боя до последнего я беспрерывно воевал в течение полугода.

1 мая битва за Берлин закончилась, я расписался на Рейхстаге, когда нас водили к нему на экскурсию, но что там смотреть: обгоревшее здание, кто где мог, там и расписался. И 1 мая, в мой день рождения, мы с командиром батальона случайно встретили командарма-1 Катукова, и так как у меня был день рождения, то он мне в качестве подарка вручил свой танковый шлем, он у меня до сих пор хранится. Так что войну я закончил гвардии младшим сержантом, командиром отделения мотострелкового батальона в составе 19-й гвардейской механизированной Лодзинской ордена Ленина Краснознаменной Ордена Суворова, Ордена Богдана Хмельницкого бригаде.

командир отделения 1282-го стрелкового полка 370-й стрелковой дивизии

За четыре дня до форсирования принял взвод. Все солдаты были уже с фронтовым опытом. Дивизией командовал Герой Советского Союза Дорофеев. Полком командовал подполковник Козлов, тоже Герой Союза. Ходил с черной бородой, выглядел, как витязь из сказки. Бойцы его уважали. Человек он был смелый, простых солдат не чурался. Меня он прозвал: «красный старшина», за цвет волос. Это сейчас я седой, а в молодости была рыжая шевелюра. Командир роты был вояка со стажем, имел два Ордена Красной Звезды.

Перед форсированием пришли политруки, проводили с нами беседу на тему: «Как ты будешь мстить врагу». Покрутились среди нас и смылись шустренько. Вечером пошли мы к реке. Лодки уже готовые стояли. Вдруг приказ: всем назад. Оказывается, что одна сволочь к немцам перебежала и они знали место и время переправы. Хотя какая разница, у них по всему берегу была сплошная, довольно крепкая оборона. Через день, на рассвете, начали переправляться. Первый батальон в тишине сел в лодки. Над рекой туман, мы думали, может, повезет ребятам, переплывут незаметно. Одер – река широкая, да еще разлилась в пойме. Где-то на середине реки немцы открыли огонь, а дальше по «обычному сценарию». Высадились, захватили, удержали и тому подобное. Мемуары полководцев читаешь, такое впечатление, что просто игра в «Зарницу», а не переправа через Одер. А там столько крови пролито… Вы когда-нибудь слышали крики десятков тонущих людей? На плацдарме когда держались, немцы нам по громкоговорительной установке «песни гоняли». Начнут с «У самовара я и моя Маша» или «Красноармеец был герой, на разведку боевой», а потом сволочь какая-то, наверное власовец, на чистом русском языке начинал пропагандировать: «Вы пришли на немецкую землю по колено в крови, по трупам своих товарищей. Берлин всегда будет немецким». А мы в ответ стрельбой отвечали из всех огневых средств… Потом были бои на Кюстринском плацдарме. За эти бои я второй орден Славы и получил. Все началось с того, что «влюбился» я в фаустпатроны. Все время лазил по немецким траншеям и собирал «фаусты». Позже мои бойцы к поиску подключились. Так я постоянно тренировался в стрельбе из «трофея». Брали мы немецкий городок, а у них на высотке дом стоял двухэтажный, как бы в стороне. Со второго этажа два пулемета нас расстреливали в упор. Спрятаться нет никакой возможности – местность открытая. Бойня, одним словом… Артиллеристов наших рядом не было. Пополз с двумя фаустпатронами к дому. Метров тридцать оставалось, думаю – все, надо стрелять. «Фауст» вообще на сто метров бьет, но лежа на земле, из него не выстрелишь, сразу спину спалит. Придется вставать… Оплакал я себя заранее. Встал, успел два раза выстрелить, и опять же повезло, оба раза попал точно. Пулеметы замолчали. Бойцы дом зачистили, тихо стало вокруг. Фляжку со спиртом мне в руки сунули. Выпил половину фляжки, даже не захмелел поначалу. С того дня у меня какая-то «подленькая» надежда появилась, что доживу до конца войны.