Михаил Федоренко - Туман-Озеро

Кто же это? Кажется. Хвостиков. Смотрится в зеркальце, приглаживает ладонью торчащий вихор; у него не прическа, а настоящее сорочиное гнездо… Что только старшина смотрит?

— Как вы думаете, кто виноват в смерти Соснувца? — неожиданным вопросом начал беседу Вьюгов.

Сорокин беседы начинал с международного положения. Вдоволь наговорившись, он переходил к делам заставы. А новый… Бойцы удивленно переглянулись. Хвостиков же встал и засунул в карман гимнастерки зеркальце.

— Разрешите, товарищ лейтенант… Моцко и Косач виноваты… Неясно только, кто из них больше… Об этом вся округа знает…

Вьюгов пристально смотрел на ефрейтора.

— Вы, наверно, новичок?..

— Товарищ лейтенант, Хвостиков третий год на границе, — доложил кто-то из задних рядов.

— Да?.. А я думал… Тогда для чего же пограничники, если вся округа знает виноватых?

Хвостиков замялся.

— Ну что ж, пожалуй, садитесь.

Начальник заставы перевел взгляд на Ковалева и Вильченко. Те, несмотря на повязки, вскочили.

— Тоже виноваты Косач и Моцко? Обижают «бедных», из строя выводят? — «посочувствовал» им лейтенант.

— А мы из строя не вышли… службу несем, — буркнул Ковалев.

— Не большая честь волочить за собою перевязанные руки и ноги…

При этих словах начальника заставы Хвостикова, как всегда, обуял дух противоречия.

— А если товарища Сорокина ранили, значит, и ему не велика честь?..

— О Сорокине поговорят другие, — отрезал Вьюгов. — Раненые — комсомольцы? — повернулся он к Лысогору.

— Да, товарищ лейтенант, и неплохие, — встав, подтвердил комсорг.

— Садитесь. Ради первого знакомства оставим неприятный разговор. А вообще здорово получается: два диверсанта, а перекалечили столько людей…

Ковалев и Вильченко, красные от смущения, сели, Лысогор остался стоять. Рослый, плечистый, с продолговатой стриженой головой, крепко посаженной на круглой шее, одетый в летнее опрятное обмундирование, он выжидательно смотрел на лейтенанта, видимо, собираясь что-то сказать; вдруг он мельком взглянул в окно.

— Яковенко с границы! Опять что-нибудь случилось. — доложил он встревоженно.

Действительно, мимо окон торопливо прошел пограничник. Из дежурки донеслись голоса.

— А как отнеслись к старушке из Кустувки… — продолжил разговор начальник заставы и с досадой покрутил головой.

— Виноват, товарищ лейтенант! — вскочил старшина. И, сделав шаг вперед, хлестко стукнул каблуками.

— Старшина Коловорит! — представился он и быстро заговорил:

— Как есть, товарищ лейтенант, я виноват. Не сообразил, не понял. Как есть. А то помогли б… И трубу б соорудили и яму выкопали б. Кто б отказался? Разрешите сесть?.. А насчет Ковалева и Вильченко, так не идут в санчасть… Пока Косача не приведем, говорят…

— Да? — усмехнулся Вьюгов. — Кто же раненых на задание пустит?

В дверях показался Яковенко. Остановившись на пороге, он смахнул рукавом пот с лица, одернул гимнастерку и, разгоряченный, с винтовкой в правой руке, направился к начальнику. Хвостиков тем временем прикидывал, как придется выбираться из комнаты в случае команды «в ружье!»

Яковенко доложил, что на левом фланге, с «сопредельной» стороны ведется назойливое наблюдение. Фашист то хорошо замаскируется, то будто невзначай выдаст себя. По-видимому, сам Косач хитрит.

— В догадках наряда есть смысл. Хвостиков, вы можете объяснить такое поведение врага? — Лейтенант не отводил пытливого взгляда от ефрейтора.

— Разрешите послушать, товарищ лейтенант, — встав, слукавил пограничник.

Вьюгов молча уставился на его «сорочье гнездо».

— Сегодня постригусь, — чувствуя, что вот-вот раздастся хохот, пообещал Хвостиков.

— Вы понятливы.

— Я понятливый… — усмехнулся ефрейтор, припомнив как Валя называла Вьюгова «Сашей» и приглашала к себе.

— Разрешите, товарищ лейтенант? — обратился стоявший Лысогор. — Косач хочет, чтобы ему поверили, что именно в том направлении, где он наблюдает, готовится нарушение границы. А сам пойдет в другом месте…

— Так что ж, приготовимся и там, где хотелось бы Косачу и еще кое-где, а? — спросил начальник заставы, вставая.

— Приготовимся!.. — ответили бойцы и тоже встали.

— На боевой расчет! — приказал лейтенант. Он посмотрел в окно и слегка нахмурился: по двору заставы шла Валя…

Небольшие водоемы часто сравнивают с зеркалом, вправленным в землю.

Когда смотришь на Туман-Озеро, тут уже не до зеркал. Завязшее в трясинах и зарослях, оно почти всегда курится туманом. В нем не только дна, как это обычно бывает в мелководных озерах, своего отражения не увидишь… Но стоит подняться солнцу, как Туман-Озеро превращается в настоящий серебряный родник.